Человек для особых поручений

— Пустое, ваше благородие, — отставив пиалу в сторонку, проговорил Ратьша. — Я хоть отдохнул по-человечески. Всю ж ночь по эдакой холодрыге мотался, исполняя поручение, устал, знаете ли. А тут покойно, тепло. Да и чаек отменный.

— Заметно, — кивнул я. — Маска сползла.

— Что? О чем это вы? — не понял «извозчик».

— По речи заметно, говорю, — охотно пояснил я. — Я ведь хоть и недолго в здешних местах обретаюсь, но уж говор извозчика от речи грамотного, образованного человека отличить смогу. Между прочим, после первой нашей встречи с поездкой в «Летцбург» вы как раз именно этими «мабуть» и «тудой» мне и запомнились… Ну и «Ведомостями», конечно.

— М-да уж. Вот это я опростоволосился. Устал… — вздохнул Ратьша, отдирая приклеенную бороду. После чего поднявшись с кресла, вытянулся во фрунт и коротко кивнул, одновременно звонко щелкнув каблуками подбитых сапог. — Ну уж коли так случилось… Позвольте отрекомендоваться, необмундированной службы Особой Государевой канцелярии, штабс-ротмистр Ратьша Гремиславич Липата.

— Прямо генералом себя чувствую… — улыбнулся я, пожимая руку собеседника.

— С чего бы это? — поинтересовался Ратьша.

— Так это ж у них даже на облучках карет «блаародия» сидят, — ответил я, и Ратьша расхохотался.

— Только вы уж о том помолчите, Виталий Родионович. А то эдак и Нишка ваш тоже себя высокопревосходительством возомнит.

— Безусловно, Ратыпша Гремиславич, — согласился я. — А что Нискиня? Я полагаю, раз вы о нем упомянули, значит, сумели сыскать?

— Разумеется, Виталий Родионович, — уже серьезно кивнул штабс-ротмистр. — И погреб хороший присмотрел, где его подержать можно, без того чтоб в канцелярию доставлять. Вот только в толк не могу взять, чем вам подвалы наши не угодили.

— Что место подыскали, славно. У меня и собеседник на философские темы для столбовского разносчика найдется, чтоб не скучал в одиночестве. А насчет подвалов… — Я на миг замялся. — И оттуда сбежать можно. Коли не на свободу, так на тот свет. Были уже прецеденты.

— Наговора на верность опасаетесь? — смекнул Ратьша.

— Ну ежели это так именуется, то да, — кивнул я. — Но об этом можно и после поговорить, а сейчас, если не возражаете, нам пора ехать. Я обещался князю к полудню быть в присутствии. Негоже заставлять начальство ждать… по крайней мере, слишком долго.

— Согласен, — проговорил Ратьша, возвращая бутафорскую бороду на место. — Что ж, показывайте, где этот обещанный вами сосед для Нишки? Будем его в экипаж утрамбовывать.

— Простите, что вмешиваюсь, ваши благородия. Я уж философа устроил в экипаже-то, — прогудел, входя в гостиную Лейф. — Только… Ва… Виталий Родионович, там, почитай, места-то всего ничего осталось. Неудобно ехать будет.

— Подождите, философ? — нахмурился Ратьша. — Надо на него оградник нацепить, от лиха подальше. А ну как буянить начнет…

— Не начнет, — отмахнулся Лейф с самодовольной улыбкой. — Я ж ему колыбельную спел, нашу, ушкуйную.

— Дельно, — коротко похвалил повара Ратьша и обернулся ко мне. — Ну что, тогда едем, Виталий Родионович?

— Едем, — кивнул я, сделав себе зарубку в памяти поподробнее расспросить Лейфа об этой самой «колыбельной»… да и вообще об ухватках ушкуйных. Кажется, это может быть оч-чень интересно.

Погреб, подобранный штабс-ротмистром, оказался не так далеко от канцелярии, на той же Торговой стороне, только ближе к Плотне. Проехав немного от Словенской набережной, вдоль Старого ручья, Ратьша загнал экипаж во двор довольно богатой, но почему-то нежилой усадьбы, в погребе которой и предстояло посидеть нашим пленникам. Расспрошенный мною еще по дороге, Нискиня поначалу не мог рассказать почти ничего внятного, кроме того, что наутро после исчезновения Хельги, о котором он, разумеется, ни сном ни духом, обнаружил в кармане три рубля серебром. Кто, что, откуда и за что, того он не знал. Знакомый почерк.

Нет, уже в брошенной усадьбе мне удалось отыскать ведро и воду, требовавшиеся для воздействия, и после Кононова наговора кое-что столбовской разносчик все же вспомнил. Вот только какой мне толк с его корявых описаний типа: «не кривой, не косой, глаз не злой… но стра-ашнай!»? Разве что очную ставку провести? Но это терпит. А вот князья терпеть не станут. Иначе говоря, до полудня осталось меньше часа, и в канцелярии меня уже ждут. Пора ехать.

Уже во дворе канцелярии я задержался рядом с «извозчиком».

— Ратьша Гремиславич… — начал было я, но был тут же перебит.

— Ваше благородие, вы уж меня без отчества величайте, будьте добры. Ну где это видано, чтоб солидный человек к извозчику по отчеству да на «вы» обращался? — пробухтел в бороду штабс-ротмистр. Конспирация-с.

— Извините. Вырвалось, — вздохнул я. — Ратьша, будь добр, поспрошай своих, как там со слежкой дела обстоят? А как узнаешь, сделай одолжение, тут же сообщи мне. Скорее всего, я буду в кабинете у князя, но Толстоватому о тебе сообщу, он задерживать не станет.

— Сделаем, вашбродие, — степенно кивнул извозчик. — Я уж прямо сейчас и поеду. Лошадок вот только перепрягу, они ж тоже замаялись, сердешные, почитай, за ночь весь Холмоград исколесили.