Человек — говно

Я аккуратно достала из конверта сложенный вчетверо листок в клетку, исписанный почти девчоночьим почерком. Буковки кругленькие, с задранными хвостиками и старательно связанными шнурочками. На листке с одной стороны стихи:

Как странны изменения судьбы,Сначала вроде все идет по плануЗатем удар и ты уже не ты.Бывают у нее свои изъяныВсе дело в том, что главное – понятьЗачем живешь, к чему стремишься, любишь.И наслаждайся днем сегодняшним, кайфуй.Ведь завтра ты его уже забудешь.А не забудешь – грош тебе ценаНе стоит вспять глядеть годам минувшимВедь эта жизнь тебе дана однаЖиви сегодняшним, ни прошлым, ни грядущим.Что помнишь о себе, когда проснулся ты?Лишь то, что память о тебе нарисовалаЕе узоры в нашей голове – простые импульсы

Ни много и ни мало.Пойми одно, что есть лишь ПустотаИ ты творишь в ней то, что пожелаешьИ может быть свободен лишь тогдаКогда ответов на вопросы ты не знаешь…

Я встала со стула, чтобы избежать несварения тюремной поэзии, и почувствовала Сережину руку сзади между ног.

– А это кто разрешал?

– Ты сладкая такая. Попробуй меня, девочка… Не разочаруешься…

Я повернулась к нему лицом.

– А под хвостом тебя не почесать?

– Почеши…, – он взял мою руку, положил себе на гульфик.

Ощущение, что трогаю сквозь мешок овощи. Кабачок и пару спелых помидоров.

– Ты что, трусов не носишь?

– Нет.

– И тебе удобно?

– Я привык.

– Джинсы стираешь каждый день?

– Я не протекаю…, – он провел пальцем по моим губам, погрузил палец в рот.

– Ну, ну, не расходитесь, товарищи, – отвернулась я. – И вообще. Здесь гнетущая обстановка.

– Поехали к тебе? – Сразу обрадовался он.

– Ко мне нельзя.

– Ко мне тоже. Я с бабкой живу.

– С какой бабкой?

– Ну, с женщиной в возрасте. Сплю с ней, не плачу за съем хаты. Но она то уверена, что у нас отношения.…Привести не могу никого. Скандал будет, без угла останусь. Ты же меня не пустишь к себе?

– Нет.

– Ну вот.

– Ты не москвич?

– Москвич. Я из хорошей семьи мальчик. Родители живут в собственном доме загородом, и квартира есть. Я не хочу с ними жить. Маман до сих пор пытается контролировать все и всех. А в моей квартире жена первая живет с новым мужем. Он отличный парень. Все мои жены после меня очень удачно выходили замуж…

– Так твоя фамилия Талисман?

– Можно и так сказать, хотя у меня другая еврейская фамилия. А почему к тебе нельзя?

– Я слежу за моралью перхоти на моей подушке.

– О как. Понятно.… Так значит, нет?

– Нет…

– Ну что ж, я тебя так и отпущу сегодня? – Расстроено протянул Сергей, взяв меня за руки. – Можно хоть до метро провожу?

В метро его очки превратились в два ватных диска. Но он словно не замечал этого.

– У тебя очки запотели, – подсказала я. – Тебе так удобно?

– Очко, очки и тапочки, – снова пошутил он, уставившись на меня матовыми стеклами. – У тебя когда был секс последний раз?

– Смотря, что ты называешь сексом.

– Что ТЫ называешь сексом?

– Что я, – три года назад было.

– А что потом? Расстались с ним?

– Нет, но слова одни.… Так хочу тебя, все встает, когда думаю о тебе.… Но совершенно некогда. Абсолютно!

– Да, да, – закивал Сергей, страшно хочу, но никак не могу, – знаю я таких мужиков. Это ебанат натрия, бросай его, ничего не будет.

– Думаешь? Но ведь было же…

– Он охладел, а сказать прямо ссыт. Типа мы в ответе за тех, кого вовремя не послали…

– Спасибо за совет.

– Ну, может, в гостиницу? – Робко спросил Сережа.

– А у тебя деньги есть?

– У меня нет.

– И у меня нет. Видишь, как просто вопрос решился.… Ну, пока…

Мы снова увиделись недели через две. Он появился в зале и сразу кинулся целоваться. Я не успела среагировать, как его язык со словами «О, кого я вижу!» был уже у меня во рту.

– А я пришел тебя увидеть! Знаю, что ты здесь! – Сообщил он радостно. – Пойдем, посидим? Я угощаю!

Мы сели в том же кафе.

– А я женюсь! – Похвастался он с довольной улыбкой.

– В какой раз?

– Официально во второй.

– Ну, это немного. Поздравляю! Влюбился?

– Она влюбилась. Хорошая девчонка.

– Девчонка? Лет двадцать?

– Тридцать два. Но она маленькая такая, худенькая… ебу и плачу! – Он посмотрел на меня знакомым взглядом, предлагающим оценить его свободу выражения.

– Ну, расскажи, где ты ее взял?