Человек из будущего

– А у тебя кружевные или без? – спросил я. – А то как-то не врубился с этой модой.

– Тебе было не до того, – сказала она обвиняюще. – Трусики бы он рассматривал! Извращенец. Нет, ты сразу, как пещерный человек…

– Маркс сказал, – напомнил я, – все идет по спирали. Не уточнил, правда, то ли вверх, то ли вниз.

– Плохо ты читал, – сказала она уличающе. – Вверх! Мы, евреи, оптимисты. Хоть и вечно жалуемся.

– Зачем?

– Можно выцыганить больше.

– Тогда уж выевреевить, – уточнил я педантично. – Знаешь, я не вижу других вариантов, как проехать к бедуинам и спросить, не провозили ли что-нить особо необычного.

– Каким бедуинам? Там нет никаких бедуинов!

– Но есть племена, – уточнил я, – что живут по старым добрым традициям.

– Думаешь, вот так все тебе и выложат?

– Не уверен, – ответил я, – но попытка не пытка, как говорил вождь всех народов.

– Это кто, Моисей?

– Какой Моисей, – сказал я обидчиво. – Моисей только для евреев старался, а Сталин – для всех людей на свете, как истинно русский человек.

– Это Сталин русский?

– Да, – ответил я с достоинством. – А ты не знала, что «русский» – это прилагательное, а не существительное, как у всех остальных?.. Это значит, русским предназначено править миром!

– Поехали, – сказала она в нетерпении. – В твоей машине есть что-то… ну, что-то нужное?

– Озверела? – спросил я. – Напротив, я всегда беспокоюсь, чтобы это «что-то нужное» не подбросили. Зачем такое простому туристу? Который даже в армии не служил и любого оружия боится?

– Хорошо боишься, – сказала она с сарказмом. – Быстро и без промаха.

Глядя друг на друга, допили шампанское и, оставив фужеры на одном из столиков, пошли к выходу, оба настороженные, я еще и просматривал, что показывают камеры в здании и вокруг него, но пока ничего особо подозрительного и опасного, хотя просто подозрительного хватает.

Служащий отыскал наш автомобиль на стоянке и пригнал к нам, я быстро просмотрел, что в нем еще кроме того, что на виду, но ни ракет «земля – воздух», ни даже крупнокалиберного пулемета почему-то нет, а жаль, что в прошлом, когда стрельба и драки были своеобразной романтикой по принципу: раз все равно когда-то умирать, то жить надо ярко, дико, безбашенно…

Она вела машину по дороге из города, я сверялся с картой и показаниями видеокамер на дорогах, подсказывал, где лучше свернуть, где можно ускориться, а где впереди дорожные камеры.

Глава 12

Она подумала, сказала деловито:

– Я не знаю, какая у тебя роль в этом деле… но ты, возможно, спас мне жизнь. Хотя, уверена, и сама бы справилась, но все-таки… Не думаю, что это было подстроено, чтобы войти ко мне в доверие. Правда, в нашей работе возможно все…

– Ну спасибо, – сказал с сарказмом.

Она вскинула брови.

– А-а, удивляешься? Еще одна песчинка на чашу весов, что не профессионал. Но очень удачливый, признаю, любитель.

– Какой любитель? – сказал я с отвращением. – Как можно любить такое непотребство и питекантропство, когда у меня CRISPR на лабораторном столе? Вот там загадки, вот там приключения и великие тайны!

Она кивнула с сочувствием.

– Ну тогда аматор, если не нравится слово любитель. Но, хоть и с трудом, все же смутно понимаю. Я же сказала, родители у меня очень консервативные… Нет, не ортодоксы, а… правильные, что ли. И родня такая же. Есть даже два магистра, трое работают в институтах… Так что иногда краем уха слышала обрывки разговоров, суть которых ты бы одобрил. Но сейчас я о другом. Если что-то еще знаешь… чисто случайно, конечно, то поделись, если это не раскроет ужасных тайн вашего КГБ.

– КГБ, – сказал я, – мирная бюрократическая организация. В отличие от боевого и весьма энергичного Моссада. В КГБ и хотелось бы убивать направо и налево, как делаете вы, но инструкции связывают по рукам и ногам. Так что, увы, вам только завидуют.

– Когда это мы убивали направо и налево?

– Всегда! – заявил я безапелляционно.

– Ну хоть один факт?

– Еще чего, – ответил я оскорбленно. – Я не настолько невысокого мнения о вашей скрытности. Потому общество и не знает, как убиваете направо-налево…

– Ты не увиливай, – сказала она, – совсем заувиливался. Какая твоя роль, не скажешь? Тогда другой вопрос, помочь чем-то нам твое начальство разрешит?

– Спинку почешешь? – спросил я.

– Что, – спросила она, – в таком случае начальство разрешит?

– Если не расстреляют, – ответил я лихо. – Как у нас, не помню, с Израилем отношения еще не разорваны?

– Напротив, – сказала она, – какие-то общие договоренности по ИГИЛу… То ли против него, то ли вместе с ним против Америки…

– Если общие, – ответил я, – тогда помогу. За спинку.

– Почешу, – пообещала она. – Ради Израиля на какие только жертвы не идем!.. Так что?

– Мы же едем, – ответил я. – Какой тебе еще ответ?

– Ты как еврей, – упрекнула она. – На вопрос вопросом.

– Ага, – сказал я, – не ндравится, когда и мы евреим! Или еврействуем. Ваше еврейство нам всем в печенках! Но терпим. За старые заслуги.

– Какие еще старые?

– За семь заповедей, – сообщил я. – Или это вы у египтян сперли вместе с их золотом?

Она нахмурилась и замолчала, явно сочла ниже своего достоинства отвечать на такие инсвинуации.