Человек из Преисподней. Джунгли

Этот долгий день не закончился одной смертью. Когда, после безуспешных попыток вызвонить Мудрого, Серега выслал людей – они обнаружили Кирюху, лежащего в своем гнезде в глубоком обмороке, и научника, разбившего голову о бетон. Ребенок был завернут в плащ Страшилы. Второго плаща у Артема не было.

Глава 5. ЗОВ ИЗ ПРОШЛОГО

До триста пятнадцатого горизонта поднимались неделю. Эта часть Тайных Троп запомнилась Сереге, пожалуй, больше, чем все предыдущие – не давала заскучать масса отходящих ветвлений, помещений неизвестного назначения, штреков вентиляции, темных коридоров в неизвестность. Если б не Путеводитель, обойма затерялась бы уже на первой сотне шагов. Но каждое ветвление, каждая дыра имела свой индекс, выбитый в бетоне на притолоке – и Путеводитель ориентировался именно на них. Серега, понимая, что где-то же должна быть подробнейшая схема этого лабиринта, буквально извелся – до жути хотелось узнать, куда же они ведут. О Знайке и вовсе говорить не приходилось – этот лабиринт стал для него самым настоящим испытанием. Особенно интересовали двери, запертые на кодовый замок, навечно застыв в том положении, в каком застала их потеря питания. Что скрывалось за ними?..

Но и открытые помещения тоже порой добавляли интриги. Многие были пусты; другие загромождены различным барахлом – строительным материалом, задубевшими мешками цемента и кирпичом, секциями водопровода и вентиляции, запорной арматурой, барабанами кабеля, вполне сносно еще сохранившимися, ручным инструментом и станками… третьи же и вовсе не лезли ни в какие рамки – в одном из таких они нашли странное сооружение вроде алтаря, деревянный столб, изрезанный неприятного вида знаками с головой то ли козла, то ли барана наверху; другая – большая, просторная, с пластиковыми стульями по стенам и круглым помостом посредине – была сплошь увешана пыльными плакатами с фотографиями музыкантов и групп, и исписана надписями типа «Цой – жив», «Алиса», «Ария», «Кипелов – лучший» и тому подобными. И диссонансом звучала надпись, сделанная на притолоке двери: «Таня – дура! Жизнь – прекрасна!». Похоже, автору не очень везло с женщинами…

И в одном из помещений – небольшом, забитом под завязку разнообразной деревянной мебелью – нашли следы стоянки: кострище и засаленный до состояния невменяемости спальник. Судя по тому, что кострище выглядело достаточно свежим – его мог оставить после себя пришлый дед. Да и пятна на бетоне, в которых Тундра опознал кровь, тоже вполне указывали на старика. Ночевал ли он здесь или даже жил несколько дней, пережидая и набираясь сил – не ясно. Что было действительно странно – кострище. В паутине категорически запрещен открытый огонь, это всасывалось с молоком матери. И если дед не в курсе запрета… Впрочем, это могло значить что угодно: начиная с того, что община пятидесятого горизонта имеет другие порядки и устои – и заканчивая тем, что дед вообще никогда не жил в Джунглях. И это предположение заставляло нулевой горизонт играть новыми красками…

Очередные потери требовали реорганизации обоймы. И Серега, подумав немного, забрал из первой группы Росича и перекинул в третью, командиром отделения три-один. Анатолий принял назначение с благодарностью и каким-то даже облегчением – болтался до сего момента не пришей рукав… А теперь снова при деле, снова в своей тарелке. Единственный, кто остался недоволен – Букаш. Эта перестановка как бы умаляла и первую группу, и его как командира. Впрочем, Гриша последние дни снова ходил сам не свой. Да и не только он.

Все эти дни бойцы были молчаливы – смерть друзей всегда действует оглушающе. И тем более, когда коса безносой забирает одного за другим. Сначала Бурый с Ажуром; потом Тринадцатый; теперь – Ставр и Мудрый. Джунгли брали свою плату жизнями. И кто знает, не настанет ли уже завтра твой черед?.. Сам же Сотников… Он словно раздвоился, распался на командира и товарища. Командир в нем оставался бесстрастен и оперировал именно этим обезличенным понятием – «потери». Потери следовало замещать, и он поступил как должен был. А товарищ… Товарищ же пытался затолкать осознание смертей ребят поглубже и как можно реже вытаскивать на свет. Может, просто пытался укрыться от суровой действительности за казенщиной командира?..

И со Ставром, и с Мудрым все было предельно ясно. Сергей Исаичкин пожертвовал собой, отдав жизнь за обойму. Платформу он завалить так и не смог – но сдержал. Не пошла она в цех. Хотя, судя по всему, намеревалась – когда обойма, уходя, проходила мимо южной галереи, Серега отметил, что торчит она теперь намного ближе, чем раньше. Тронулась – но опознала человека с опасным для нее оружием и предпочла остаться на месте: вдруг рядом еще с десяток караулят?.. Мудрый же просто выменял у Джунглей жизнь ребенка на свою. У него тоже не было иного выхода. Но… именно это и терзало Серегу больше всего. Недосмотр, по которому у Кирюхи не оказалось плаща, привел к гибели боевого товарища. И большая часть ответственности за это лежала на нем.