Человек из Санкт-Петербурга

– Я не желаю, чтобы ты втягивал Россию в войну, потому что если твой план удастся, то миллионы русских, совершенно ни в чем не повинных, погибнут на этой бессмысленной войне или останутся инвалидами.

Во взгляде его читалось удивление.

– И в этом все дело? – изумился он. – Из-за этого ты натворила такие страшные вещи? И вот этого добивается Феликс?

«Может быть, он и в самом деле все поймет», – в радостном возбуждении подумала Шарлотта. Она с увлечением продолжила:

– Феликс также стремится совершить в России революцию; возможно, и ты бы это одобрил, и он верит, что она начнется, как только народ там узнает, что Алекс пытался втянуть их в войну.

– Неужели ты думаешь, что я стремлюсь к войне? – с недоверием спросил он. – Неужели ты думаешь, что я вижу в ней смысл?

– Конечно, нет, но при определенных обстоятельствах ты будешь способствовать ее началу.

– Каждый будет способствовать этому в той или иной мере, даже Феликс, которому так нужна революция, уж поверь мне. Но если война разразится, мы должны быть в ней победителями. Разве это дурное стремление?

Голос его звучал почти умоляюще. Она отчаянно хотела, чтобы он понял ее.

– Не знаю, дурное или нет, но убеждена, что в нем нет справедливости. Ведь русские крестьяне не разбираются в европейской политике, да и не хотят разбираться. Но из-за того, что ты заключишь соглашение с Алексом, они станут калеками без ног, без рук или вообще погибнут!

Она едва сдерживала слезы.

– Папа, как же ты не видишь, что это несправедливо?

– Но взгляни на это с точки зрения гражданина Великобритании – с твоей собственной точки зрения. Представь, что Фредди Шалфонт и Питер, и Джонатан отправляются на фронт офицерами, а солдатами у них кучер Даниэль, конюх Питер, лакей Чарльз и Доукинс с фермы? Разве ты бы не хотела, чтобы им помогали? Не радовалась бы, если бы вся огромная Россия встала на их сторону?

– Безусловно, особенно, если сам русский народ решил бы им помогать? Но ведь не он принимает решение, так ведь? Принимаете решение вы с Алексом. Тебе следует стремиться к тому, чтобы предотвратить бойню, а не выигрывать ее.

– Если Германия нападет на Францию, нам придется помогать нашим друзьям. А если Германия завоюет Европу, это обернется катастрофой для Британии.

– Разве может быть большая катастрофа, чем война как таковая?

– Получается, что мы вообще не должны воевать?

– Только, если на нас нападут.

– Если мы не станем сражаться с немцами на французской земле, нам придется сражаться с ними здесь.

– Ты в этом уверен?

– В большой степени.

– Тогда мы будем сражаться, но не раньше.

– Послушай. Наша страна не подвергалась агрессии вот уже восемьсот пятьдесят лет. А почему? Потому что мы воевали с другими народами на их территориях, а не на нашей. Вот поэтому Вы, леди Шарлотта Уолден, и выросли в мирной и процветающей стране.

– Сколько же велось войн ради того, чтобы предотвратить войны? Если бы мы не воевали на территориях других народов, возможно, они бы и вовсе не воевали?

– Кто знает? – устало проговорил он. – Жаль, что ты мало изучала историю. Жаль, что мы с тобой редко обсуждали подобные темы. С сыном другое дело. Но, Бог мой, мне и в голову не могло прийти, что моя дочь заинтересуется мировой политикой! Теперь я расплачиваюсь за свою ошибку. Ужасной ценой. Шарлотта, уверяю тебя, что человеческие страдания невозможно подсчитать столь простым арифметическим способом, как в этом пытается тебя убедить Феликс. Ты веришь мне? Ты можешь еще доверять мне?

– Нет, – упрямо произнесла она.

– Феликс намеревается убить твоего кузена. Неужели тебе все равно?

– Он собирается похитить Алекса, а не убивать его.

Папа покачал головой.

– Шарлотта, он уже дважды пытался убить Алекса и один раз меня. В России он убил массу людей. Он не похититель, Шарлотта, он настоящий убийца.

– Я не верю тебе.

– Почему? – с мольбой спросил он. – Разве ты говорил мне правду о движении суфражисток? Или об Энни? Разве объяснял, что в демократической Британии большинство граждан не имеет права голоса? Или рассказывал правду об отношениях полов?

– Нет.

К своему ужасу Шарлотта увидела, как по его щекам катились слезы.

– Похоже, что все, что я делал, как отец, было ошибкой. Я не мог себе представить, что со временем мир так изменится. Я и понятия не имел, какова будет роль женщины в 1914 году. Получается, я оказался полным неудачником. Но я делал то, что считал лучшим для тебя, потому что любил тебя и продолжаю любить. Меня довел до слез не твой интерес к политике. А твое предательство, понимаешь? Я буду бороться изо всех сил, чтобы тебя не затаскали по судам, даже если вам и удастся покончить с беднягой Алексом. Потому что ты моя дочь, самый для меня важный человек на свете. Ради тебя я пошлю к черту и правосудие, и собственную репутацию, и саму Англию. Ради тебя я бы, не колеблясь пошел на преступление. Ты для меня стоишь больше любых принципов, любой политики, вообще всего. Вот каковы отношения в семьях. Больше всего меня убивает то, что ты для меня этого не сделаешь. Или сделаешь?

Ей страстно хотелось сказать «да».