Человек из Санкт-Петербурга

Она увидела, как Шарлотта и Белинда вышли из кустарника по ту сторону лужайки. Ну, конечно, Энни так и не нашла их. На обеих девушках были широкополые шляпки и летние платья, а на ногах черные чулки и черные туфли на низком каблуке как у школьниц. Поскольку Шарлотте в этом сезоне предстояло появиться в свете, то ей иногда разрешалось зачесать волосы наверх и надеть нарядное платье к ужину, но в остальном Лидия продолжала относиться к ней как к ребенку, кем она, собственно, и была, ведь очень плохо, если дети слишком быстро взрослеют. Обе кузины были увлечены разговором, и Лидия мельком подумала, о чем же таком они могли болтать. О чем думала я, когда мне было восемнадцать, спросила она себя, и вспомнила о молодом человеке с мягкими волосами и опытными руками. Тут она взмолилась: О, Боже, помоги мне сохранить мою тайну.

* * *

– Как ты думаешь, мы почувствуем себя по-другому после того, как начнем выезжать? – спросила Белинда.

Шарлотта уже и раньше задумывалась об этом.

– Нет, я не почувствую.

– Но мы же станем взрослыми.

– Не понимаю, почему эти бесконечные приемы, балы и пикники могут вдруг сделать человека взрослым.

– Нам придется надеть корсеты.

Шарлотта хихикнула:

– А ты когда-нибудь пробовала?

– Нет, а ты?

– На прошлой неделе примерила свой.

– И на что это похоже?

– Ужасно. Невозможно ходить прямо.

– А как ты выглядела?

Шарлотта сделала рукой жест, означающий огромный бюст. Обе они так и прыснули. Увидев мать, Шарлотта, в ожидании замечания, изобразила на лице виноватое выражение, но маман выглядела озабоченной и лишь слабо улыбнулась, повернув в другую сторону.

– Во всяком случае, это будет забавно, – сказала Белинда.

– Ты имеешь в виду выезд в свет? Да, это так, – задумчиво проговорила Шарлотта. – Но какова цель всего этого?

– Она в том, чтобы повстречать подходящего молодого человека, конечно.

– То есть, найти мужа.

Они подошли к огромному дубу в середине лужайки, и Белинда со слегка недовольным видом бросилась на скамейку под деревом.

– Ты считаешь, что дебют в свете это просто глупость, не так ли? – сказала она.

Сев рядом с ней, Шарлотта окинула взглядом торфяной ковер лужайки, примыкающей к удлиненному южному фасаду замка Уолденов. Его готические окна поблескивали в лучах предвечернего солнца. С того места, где они сидели, дом казался тщательно и правильно спланированным, но фасад лишь скрывал восхитительный сумбур.

– Глупость в том, чтобы так долго ждать. Я вовсе не тороплюсь начать разъезжать по балам, наносить визиты и знакомиться с молодыми людьми. Я бы не возражала, если бы мне вообще не пришлось этого делать, но меня просто бесит, что со мной все еще обращаются, как с ребенком. Терпеть не могу ужинать с Марьей, она совершенно невежественная, или притворяется такой. По крайней мере, в столовой можно поучаствовать в беседе. Папа часто говорит об интересных вещах. Когда мне становится скучно, Марья предлагает мне сыграть с ней в карты. Но я не хочу ни во что играть: всю свою жизнь я только и делаю, что играю. – Шарлотта вздохнула. Разговор на эту тему еще более разозлил ее. Она посмотрела на спокойное, веснушчатое личико Белинды, обрамленное рыжими кудрями. Лицо же Шарлотты было овальной формы, с довольно крупным прямым носом и волевым подбородком, волосы густые и темные. Счастливица Белинда, подумалось ей, подобные вещи ее совсем не беспокоят, она-то уж никогда ни из-за чего не станет переживать. Шарлотта дотронулась до руки Белинды.

– Прости. Я вовсе не хотела заговариваться так.

– Ничего страшного, – Белинда снисходительно улыбнулась. – Ты всегда злишься из-за вещей, которые не можешь изменить. А помнишь тот случай, когда ты решила, что хочешь поехать учиться в Итон?

– Этого не было никогда!

– Нет, было. Ты подняла ужасный шум. Папочка учился в Итоне, говорила ты, почему же мне нельзя?

Ничего такого Шарлотта не помнила, но не могла отрицать, что все это очень походило на нее в десятилетнем возрасте. Она сказала:

– Неужели ты действительно считаешь, что все это совершенно невозможно изменить? Первое появление в свете, жизнь в Лондоне во время светского сезона, помолвку, а потом замужество...

– Можно устроить скандал, и тогда придется эмигрировать в Родезию.

– Я не совсем представляю себе, как устраивают скандалы.

– И я тоже.

Какое-то время они молчали. Иногда Шарлотте хотелось быть такой же пассивной, как Белинда. Тогда жизнь оказалась бы проще – но, с другой стороны, и намного скучнее. Вслух она сказала:

– Я спросила Марью, что я должна буду делать после того, как выйду замуж. Представляешь, что она мне ответила? – Тут она сымитировала русский акцент своей гувернантки. – Делать? Но, дитя мое, ты ничего не будешь делать.

– О, как это глупо, – сказала Белинда.

– Разве? А что делают наши матери?

– Они светские дамы. Устраивают приемы, гостят в загородных домах, посещают оперу и...

– Вот это я и имею в виду. Они ничего не делают.

– Они рожают детей.

– А вот это совсем другое дело. Вокруг деторождения столько всяких тайн нагорожено.

– Все от того, что это... так вульгарно.