Человек, которого я убил

Первое время от всех этих мыслей спасала физическая боль. Она подступала – и мысли съеживались, трусливо втянув голову в плечи, бежали прочь. Боль разрасталась, боль заполняла все пространство. Но приходила медсестра, делала укол – и мысли, виновато потупившись, возвращались назад. Правда, ненадолго. Обезболивающие, которые ей вводили, обладали снотворным эффектом. Очень скоро одурманенные лекарством мысли начинали зевать и, улыбнувшись, как усталые дети, погружались в сон.

Сны теперь изменились, перестали быть статичными рисунками, раскрасились яркими красками и заменили реальную жизнь. Во сне Полина видела, забывала о своей слепоте, свободно передвигалась в пространстве, продолжала расследовать незавершенное дело, была самой собой, той живой, жизнерадостной, как до аварии. А потом, уже проснувшись, обманывала себя, что непроницаемая темнота вокруг, сквозь которую невозможно пробиться, – из-за повязки на глазах. И вспоминала свои сны, и продолжала скользить по инерции в расцвеченном красками мире, и строила планы на будущее, и… Но опять являлась медсестра, снимала повязку. Обнаженным глазам становилось холодно и страшно. Обманывать себя больше не получалось. Темнота не уходила. И можно было сколько угодно воображать лицо женщины, которая производила над ней все эти ужасные манипуляции, настоящего лица она все равно никогда не увидит. И рук ее не увидит, и палаты, где лежит, и коридора за ней, когда позволят встать, и улицы… Ничего никогда не увидит. В ее жизни всегда будет царствовать вечная ночь, неправдоподобно черная и глубокая, каких не бывает в реальной жизни.

Однажды Полина проснулась от того, что два человека, мужчина и женщина, о чем-то громко и ожесточенно спорили. Голоса были незнакомыми, и сначала она подумала, что это новый врач выговаривает за что-то новой медсестре, та, оправдываясь, объясняет, почему допустила ошибку. Но тут Полина сообразила, что давно уже наступила ночь. Настоящая, не только для нее, для всех. Почему же они так шумят? Неужели не могут говорить потише, ведь разбудят все отделение!

Она стала вслушиваться в их бурный диалог и вдруг поняла, что никакой это не диалог вовсе. Каждый вел свою партию, не слыша другого. Каждый спешил рассказать свою историю. Ей, Полине, рассказать. Для того они сюда и пришли. Но почему же они говорят одновременно? Так ничего понять невозможно.

– Пожалуйста, говорите потише, – попросила Полина.

Оба голоса послушно замолчали.

– Вы хотели о чем-то мне рассказать? Я с удовольствием вас послушаю и помогу, но говорите по очереди.

Некоторое время стояла тишина, обычная, ночная, какая наступает, когда все отделение засыпает. Полине даже показалось, что разговор ей просто послышался. Но тут заговорила женщина:

– Уже совершенно стемнело, но никто из нас не решался включить свет. Мы сидели на кухне. Он знал, что я от него собираюсь уйти, что никак не могу сказать об этом. Резко звякнула ложечка, ударившись о блюдце. В тишине, в темноте этот звук вызвал боль. Мы оба синхронно вздрогнули, совсем как раньше, и оба одновременно рассмеялись и рассердились на этот неуместный смех. И тогда в раздражении я крикнула: «Ну да, ну да, ты все правильно понял!» А он… Если бы я могла все повернуть назад, если бы могла!

– Он подумал, – перебил женщину мужчина, – что я его попросту обкрадываю. Но ведь эту фирму мы организовали вместе. Ему надоело делиться, вот в чем все дело. Он даже денег на киллера пожалел, сам решил меня устранить. Киллер бы не промахнулся.

– Он был всегда таким интеллигентным человеком, – снова вступила женщина, – а тут стал кричать, совсем как какой-нибудь пьяный слесарь. Так некрасиво себя повел. Все добивался, чтобы я ему ответила, чем тот, к которому ухожу, лучше его. Это уж просто какая-то пошлость!

– Ряды чисел в своем банковском счете мой компаньон неизменно умножал на два и все представлял, какая была бы огромная сумма, если бы не приходилось со мной делиться. Ну и доумножался. Его теперь посадят, а я… Его ведь посадят? Я видел его лицо, я его узнал, хоть он и попытался загримироваться. Всегда был дурак. А стал еще жадный дурак.

– На холодильнике в вазе стояли цветы. Они его жутко раздражали, с самого начала, я это видела. А тут схватил букет и выбросил в окно. Цветы мне подарили на работе, а он-то подумал… Идиот! Неужели он полагал, что, если бы это были те цветы, я вот так поставила бы их на нашей кухне? У меня был день рождения, а он даже не вспомнил об этом. Я…

– Его обязательно посадят! – прикрикнул на женщину мужчина. – Это я вам говорю! Должна же в этом мире быть какая-то справедливость!