Человек, которого не было

Вам, как и нам, наверное, надоела вся эта история с боевыми наградами и «Пурпурными сердцами»[5]. Мы все согласны с Вами, что не следует обижать наших американских друзей, но за этим кроется большее. Если наши солдаты, которые случайно попали на какой-то театр войны, получат лишнюю награду просто потому, что там воюют американцы, мы столкнемся с большим недовольством среди тех войск, которые сражаются где-нибудь в другом месте н, возможно, с еще большим напряжением. Мне кажется, мы должны поблагодарить американцев за их любезные предложения, но твердо сказать, что это вызовет слишком много недовольства и мы, к сожалению, не можем пойти здесь им навстречу. Впрочем, этот вопрос включен в повестку дня следующего заседания парламентских представителей военных ведомств, и, я надеюсь, Вы скоро узнаете о принятом решении.

Желаю успеха.

Всегда Ваш Арчи Най

Генералу сэру Гарольду Александеру, Штаб 18-й группы армий.»

Лучшего нельзя себе и представить. Сэр Арчибальд Най выполнил свою задачу так, как ее мог выполнить только человек, хорошо знающий характер личных взаимоотношений между высшими офицерами. Походя, дабы немцы не заподозрили обмана, он дает понять, что состоится операция и в восточной части Средиземного моря, с высадкой в Греции, и что мы хотим заставить немцев поверить, будто наш удар в западной части Средиземного моря нацелен на Сицилию (поэтому Сицилия не может быть фактическим объектом).

Вопросы личного характера, которые поднимаются в письме, очень убедительно доказывают, почему оно не могло быть отправлено с официальной почтой.

На мой взгляд, было упущено лишь два момента. Первый — не назывался объект, по которому мы якобы намеревались нанести удар в западной части Средиземного моря. Но Комитет начальников штабов отказался санкционировать какое бы то ни было упоминание о Сардинии. По его мнению, это слишком ясно укажет на Сицилию, если немцы поймут наш обман. Однако, когда премьер-министр вполне реалистически оценил всю ситуацию, мне удалось вставить шутливое упоминание о Сардинии в другое письмо, которое мы подготовили от имени лорда Льюиса Маунтбеттена и которое, мы это увидим дальше, имело немалую ценность.

Второй момент менее серьезен. Я хотел включить в письмо какую-нибудь деталь, которая бы соответствовала мышлению немца, отвечала бы тем мыслям, которые у него уже возникали. Человек среднего ума, полагал я, скорее поверит в подлинность документа, если в нем есть что-то уже известное ему. На мой взгляд, самым лучшим и безвредным было включить в письмо шутку над генералом Монтгомери на уровне тяжеловатого немецкого юмора. Я предложил, чтобы сэр Арчибальд спросил генерала Александера: «Что случилось с Монти? Вот уже неделя, как он не издал ни одного приказа». Незадолго до этого генерал Монтгомери издал целую серию приказов с целью вдохновить войска, чем вызвал довольно злые насмешки в различных кругах. Однако по причинам, которые я так и не смог понять, Комитет начальников штабов категорически запретил эту шутку.

Признаюсь, она была глупой, и отказ от нее не имел значения, но я уверен, что немцы оценили бы ее.

Письмо сэра Арчибальда напечатали на его бланке. Обращение «Дорогой Алекс» и подпись он поставил сам, и письмо было вложено в обычный двойной конверт.

Итак, «важное письмо» готово!

5. МАЙОР МАРТИН ИЗ КОРОЛЕВСКОЙ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Готовя документ, названный нами «важным письмом», мы много думали и о «человеке», который повезет его. Ведь контрразведчик в Берлине прежде всего захочет узнать, каким образом письмо попало в Уэльву? Правда, письма такого рода не полагается пересылать по почте. Обычно они доставляются адресату специально выделенным офицером, но тем не менее немецкий контрразведчик непременно спросит: «А его в самом деле вез офицер? Он был похож на настоящего офицера?»