Человек, который никогда ни в чем не сомневался

– Ай яй яй! Разве вас мама в детстве не учила хорошем манера?! – Рубильников сделал пузу, дожидаясь хоть какой либо реакции. Ни чего, охранник только перевернул страницу книги.

– Так…! – Обиженно протянул Иван.

– Значит вы не только бессовестный так вы еще и некультурный. Хорошо! Отлично! – Рубильников начал метаться из стороны в сторону, пытаясь придумать, как же заставить этого противного старикашку выполнить его требования. Еще ни что и не когда не останавливало упорного и усидчивого Рубильникова. В его жизни не было ни одной трудности, перед которой он спасовал бы. – Замечательно! – Иван чувствовал, что внутри него что-то начинает медленно подниматься из самых глубин, то что он никогда не выпускал наружу, нечто страшное и губительное.

Злость! Вот чего он всегда избегал. Ведь когда поддаешься этому чувству ты теряешь контроль над собой, теряешь самообладание и тогда тебя легко сломить, направить по ложному питии.

– Возьми себя в руки! Мы что ни будь, обязательно придумаем. – Успокаивал себя Рубильников.

– Та….к! Вдыхаем носом, выдыхаем через рот. – Он начал выполнять дыхательное упражнение, помогающее успокоиться.

– Знаешь, что дидуля! Я вот возьму, и пешком схожу за ключами, тогда посмотрим, как ты запоешь! – Иван направился в сторону лестницы.

– Ты главное будь здесь! Ни куда не уходи, я скоро! – Крикнул Рубильников охраннику, уже пропадая в коридоре, ведущем к пожарной лестнице.

***

– И кто такой этот Андрей Семенович? Откуда он взялся, важный и напыщенный. – Размышлял Иван, преодолевая ступеньку за ступенькой, поднимаясь все выше и выше.

– Индюк! Точно, надутый Индюк! Вот кто он. – Показалось странным, но Иван даже не запыхался когда добрался до двадцатого этажа, а время восхождение пролетело не заметно.

– Вот оно как бывает. – Подметил Рубильников, решив, что все таки позволили себе капельку злости, и потерять контроль хоть и ненадолго.

Забрав пиджак, проверив карманы, он с радостью обнаружил ключи от своего старенького авто. В надежде увидеть кислую мину напыщенного усатого индюка, как его окрестил Рубильников, путь вниз был радостным и быстрым.

– Эй! Дидуля! Глянь ка сюда! – Он потрес связкой ключей.

– Что это у меня?! А!? – Он иронично приложил ладонь к уху, изображая, что плохо слышит того, но Андрей Семенович все также читал свою книжечку.

– Ладно! Посмеялись и хватит! Выпускай меня. – Иван глянул на часы, присвистнув, добавил.

– Ухты! Уже четвертый час! Мне скоро на работу вставать! – Улыбнувшись, он направился к двери.

Охранник не дрогнул, даже взглядом не повел. Дверь была заперта на глухо.

– Хорошо! Пошутили и ладно. Открывай дверь. Да будь ты человеком, я всю ночь работал мне поспать надо, да и поесть и помыться. Что ты, в самом деле? Обиделся что ли? – Охраник молчал.

– Перестань! Дружище, может, выпустишь меня. А!? Ну прости меня! Да! Сорвался. С кем не бывает?! – Андрей Семенович перевернул страницу.

– Так! Если ты сей час же, не откроешь эту чертову дверь, я разнесу здесь все, к чертовой матери! – Сбив дыхание, Иван замолк.

– Послушай меня внимательно! Я в хороших отношениях с начальством, и стоит мне только попросить, как тебя пнут под зад от сюда. А если очень попрошу, сделают так, что тебя больше ни куда не возьмут на работу! И ты проведешь остаток своей жизни на помойки, среди крыс и таких же неудачников как ты! – Рубильников угрожал старику, как мог, осыпал его проклятиями и обкладывал благим матом, то переходил на мольбу, давя на жалость, и снова возвращался к угрозам. Все четно. Прокофьев Андрей Семенович был непоколебим, и до возмущения спокоен, будто вокруг, кроме него ни кого нет вовсе.

***

– Знаешь Андрюх! Когда я был пацаном, меня дразнили ботаникам, и верзилы вроде Пашки Родина частенько устраивали мне трепку. – Рубильников сидел, прислонившись к прозрачной стене, за которой была свобода, за которой сидел непробиваемый Прокофьев Андрей Семенович. Иван глянул на часы.

– Ухты! Уже половина седьмого. Слышишь!? Я говорю, что уже шесть тридцать. – Иван глянул через плече. Охраник дочитывал книгу, оставалось не больше двадцати страниц, и он явно не слушал или не слышал его.

– Ай! Да и хрен с тобой! – Махнул рукой Рубильников. Повисла очень долгая пауза, молодой человек погрузился в свои мысли.

– Знаешь, – вдруг нарушил тишину Иван, – а я ни когда не сдавался, я имею в виду по жизни. Всегда шел до победного конца, в любом деле. Так получилось, что я всегда все делаю до конца, несмотря на сложность и нудность работы.

– Да! А я ни когда, ни в чем не сомневаюсь. – Послышался в ответ хрипловатый, но приятный голос. Рубильников поднялся с пола и уставился на охраника. Прокофьев Андрей Семенович дочитал книгу, теперь она лежала в стороне, а его пронзительно голубые глаза смотрели, не моргая на сонного Ивана.

– Что!? Что ты сказал. – Рубильников стоял как не живой, а его правый глаз судорожно замигал.

– Я ни в чем, ни когда не сомневаюсь. – Повторил Андрей Семенович.