Человек, который плакал от смеха

Октав до сих пор краснеет, вспоминая собственную неудачную шутку в адрес Эмманюэля Макрона: «…его ботинки от Berluti и костюм за 10 000 евро…» Облажался, потому что захотел выпендриться. Генеральный секретарь президентской партии «Вперед, Республика!» Ришар Ферран выслушал эту диатрибу[52] — пришлось по должности! — после эфира отвел его в коридоре в сторонку и сказал с вежливо-презрительной улыбкой: «А знаете, Октав, вы ошиблись, Эмманюэль носит костюмы от Jonas & Cie ценой по 300 евро»[53]. Исправлять промах Октав не стал и слова «обиженному» не предоставил. Несправедливость юмористов окончательна и бесповоротна. Мсье Ферран понимал, что эта клевета и не клевета вовсе, но решил указать Октаву на «недопустимость распространения ложной информации». Юмор подобен диктатуре, он не предполагает права на ответ. Мнимая легкость делает его беспощадным. Жалуешься? Тебя будут считать нудным, тупым и обидчивым. Юмор — это фейк-новость с прицепом в виде заранее записанного смеха, и Октав был частью этой системы. Сколько человек из трех миллионов слушателей все еще считают, что Макрон ходит в костюмах за 10 000 евро? Октаву придется жить с этой мелкой подлостью на совести, хотя он не забудет ни удрученное лицо мсье Феррана, ни свою натужную дерзость. С юмористами не спорят… Еще одно воспоминание: Рашида Дати

[54] покидает студию, решив не слушать разглагольствования Шарлотты о своих прогулах заседаний Европейского парламента. Шарлотта имела полное право позубоскалить на этот счет, но понятен и жест Дати. Ключом новой диктатуры стала невозможность возражать, спорить и защищаться, если не хочешь прослыть брюзгой и старой ворчливой кошелкой. После нападения на Charlie Hebdo все французские карикатуристы освящены свыше и наделены всеми правами, ведь их профессия в трауре. «Бросьте, мы просто шутим!» Октав ненавидит эту отмазку. «У вас совсем нет чувства юмора, это просто шутка!» Получается, что теперь, кроме парламентской неприкосновенности, у нас появился иммунитет юмориста. Юморист может оскорблять, унижать, «опускать», тешить свою злобность, если не забывает в конце произнести волшебную фразу: «Да я прикалывался!» Убийственные шутки приходится встречать без бронежилета. Когда Карлоса Гона[55] арестовали и бросили в тюрьму в Японии, юмористы France Publique всласть на нем оттянулись, не удосужившись выяснить, виновен он или нет. Все вышло еще хуже, когда Патрик Балкани[56] попал в тюрьму Санте: никогда прежде свободные мыслители не пели таких панегириков пенитенциарной системе. Франсуаза Саган ненавидела свою куклу из Guignols

[57] на канале TF+, где из нее сделали косноязычную кокаинистку. Лору Смит дразнили в школе из-за дебильной куклы, изображавшей ее отца. «Да бросьте вы, мы же шутим!» Только LOL можно безответно клеветать на кого угодно, неуклонно деградируя, оставаясь безнаказанным и набирая очки. Юмор наглых обозревателей France Publique заключается в подрыве основ демократии с позиций последнего ее бастиона.

Авторы бельгийцев, работающих на France Publique, регулярно поставляют им шутки, другие вдохновляются монологами Джимми Киммела

[58], Джимми Фэллона[59], Джеймса Кордена[60], Тревора Ноа[61] или Стивена Кольбера[62], молясь, чтобы Copy Comic

[63] их не разоблачил. Юмор стал профессиональной работой. Разрушительное по силе видео мгновенно попадает в соцсети и уничтожает репутации. «Чиновники от смеха» всегда атакуют цели, не представляющие для них опасности. Николя Дюпон-Эньян[64] весит 3 % голосов, но служит боксерской грушей для 70 % шуток, которые часто — увы! — проходятся и по личному. У Франсуа Байру[65] большие уши, Жерар Коллон[66] достиг возраста Мафусаила, у Жерара Ларше[67] зашкаливает холестерин, Президент Республики присюсюкивает, когда начинает торопиться…

Октав не любит дисциплинированный смех — у него никогда не выходит засмеяться вовремя. Он представляет, как ужасна жизнь Шарлотты. Ежедневно в течение многих лет эта шпалоукладчица ржаки должна гнать в эфир гэги на злобу дня. Все, что случалось драматичного, важного, болезненного, любое искреннее выступление, любую трагедию следовало высмеять: «алхимичка» Шарлотта превращала в своих ретортах свинец в хохму. В 2017-м, в передаче, посвященной профессиональным комикам France Publique, она произнесла чудовищную вещь, сама того не поняв: «А существует ли правый юмор?» Шутники при власти никогда не сомневались, что их смех всегда находится на «правильной» стороне.