Человек, который рисовал миндальные деревца

- Господи! - Она вскинула руку. - Ведь писала все эти письма я!

Я перевел дух.

- Вы лично писали все эти письма?

- Самые прекрасные любовные письма в мире, не так ли?

- Значит это были вы ?

- Конечно я! - Она засмеялась. - Я ж вам говорила, что Пьер, к сожалению, был чудовищно глуп. Ему бы в жизни такое не написать! Нет-нет, этим приходилось заниматься мне. Подарить каждой даме по открытке с миндальным деревцем и строками Эдгара По - на это у него еще худо-бедно хватало разумения, у моего возлюбленного Пьера. А вы знаете, - добавила она, - что я могу превосходно подделывать его почерк?

- Простите, а на каком языке вы писали? При таком разнообразии национальностей?

- Всегда только по-английски. Все эти дамы знали английский. Время от времени я прикладывала к письму очередное деревце, некоторым - раз в год, некоторым - два. Я всегда призывала Пьера создать хороший запас. - Она поглядела в сторону шкафа.

- Даже в клинике, когда ему стало уже совсем плохо, он все рисовал и рисовал свои миндальные деревца... до тех пор, пока мог держать в руках кисточку. А носовой платок у вас есть? - вдруг спросила она.

Я дал ей платок. Она громоподобно в него высморкалась, после чего им же вытерла глаза.

- Пьер умер всего два года назад... Это совсем недавно, мосье, совсем недавно. Я до сих пор всякий раз плачу, когда вспомню его. Вы меня извините.

- Ради бога, - откликнулся я, - это же вполне понятно.

- Правда, милые стихи? - робко спросила она.

- Мы имеете в виду: "Ни ангелы в небесах, ни демоны..."

- Ну да, это Эдгар Аллан По. Когда я впервые прочла их много лет назад, я была еще почти ребенком, и мне они так понравились, что я избрала эти строки, еще прежде, чем началась вся история с миндальными деревцами.

- Итак, стихотворение тоже предложили вы?

- Я ж вам говорила.

- И на этих бесчисленных открытках стояла одна и та же строфа?

- Ну разумеется, мосье Руайан, - не могла же я подыскивать новое для каждой дамы.

- Да, вы правы, - сказал я и поглядел на ту открытку, которую получила миссис Коллинз и которая стала теперь моей собственностью.

- Правда, прелестное деревце?

- Да, прелестное, - ответил я, - а многие ли из дам снова приезжали на Лазурный берег?

- Очень многие.

- Ну и?

- Что "и"? - она пожала плечами. - Пьер снова делал их всех счастливыми. А мужья снова покупали украшения у мосье Аласяна в Ницце. Но вот уже три года ни одна не приезжала. А предприятие с миндальными деревцами функционирует по-прежнему.

- Вы хотите сказать, что и после смерти вашего мужа регулярно пишете этим дамам?

- Жить-то надо, вы не находите?

- А если сюда вдруг приедет какая-нибудь дама, как приехал я?

- Ну, тогда я скажу ей всю правду - как сказала вам. Что я была его женой. - Голос ее стал громче. - Я с гордостью скажу это любой из его дам. Правда, интересная история? Писатели ведь ищут такие истории? Вот она. Я дарю ее вам.

И я подумал, что минувшей ночью точно так же подарила мне свою историю миссис Коллинз.

- Вы запишите ее, мосье Руайан, вы непременно ее запишите!

Вот и миссис Коллинз меня о том просила, подумал я.

- Вы запишете ее? Если я убедительно вас попрошу?

- А зачем вам это так уж понадобилось, мадам Мондрагон?

На какое-то мгновение ее трагическое лицо исказила гримаса ненависти.

- Да затем, что мне удалось выяснить: этот ювелир, этот Рубен Аласян, двадцать лет подряд обманывал Пьера... в смысле процентов с оборота... Мне удалось это выяснить... И я могу это доказать... А ведь Пьер так ему помог! Пусть же мир узнает об этом! Я давно уже поджидаю такого, как вы. Поджидаю писателя! Вы ведь запишете все, что я вам рассказала?

Я молчал.

- Мосье Руайан, я вас о чем-то спросила. Неужели вы думаете, я стала бы вам все рассказывать, не будь вы писателем? Я же сразу, едва вы вошли, спросила у вас, кто вы по профессии, помните?

- Помню.

- И лишь после этого я начала рассказывать. Вы ведь запишете эту историю, чтобы изничтожить негодяя Аласяна? Да? Ну скажите "да", мосье! - Она пришла в крайнее возбуждение.

- А почему бы вам самой не написать вашу историю, а я бы пристроил ее в какой-нибудь в журнал? Вы ведь умеете писать. Эти дивные любовные письма...

Она нетерпеливо мотнула головой:

- Нет, нет и нет!

- Почему "нет"?

- Я, мосье, могу писать любовные письма, прекрасные любовные письма. Но больше ничего. Вот как мой бедный Пьер умел только любить, но не умел рисовать. Нет и нет, я никогда бы не сумела записать эту историю. Это обязаны сделать вы, вы!

- Но если я запишу вашу историю, мне придется изменить имена и место действия.

- Это еще почему? - возмутилась она.

- Да потому, что я не хочу, чтобы мосье Аласян подал на меня в суд. И еще я хочу защитить других людей.