Человек - Луч

После разговора с Анной Михеевной Женя, взволнованная, встревоженная, вернулась в лабораторию и сидела одна, механически заканчивая опыт по выделению культуры загадочного вируса, который легко обнаруживался в крови детей, но никогда не появлялся у взрослых. Зазвонил внутренний телефон. Женя замешкалась и не сразу взяла трубку.

— Позовите Козлову, — пропел чей-то старушечий мягкий голосок.

— Я Козлова, — сердито бросила Женя.

— Вас просят в главный корпус, к академику Андрюхину.

— Что? — крикнула Женя.

Но ее собеседница уже положила трубку.

Андрюхин? Но ведь он должен приехать только завтра!

Женя бегом преодолела полкилометра, отделявшие лабораторию от главного корпуса. Отдышалась немного в лифте. Но в приемную вбежала, тяжело дыша.

— Я Козлова! — крикнула Женя седенькой секретарше.

Та поднялась и молча открыла перед Женей массивную дверь.

Женя переступила через порог и остановилась. В небольшой комнате сидели в креслах друг против друга академик Андрюхин и Юра. Они оба встали, как только она вошла.

— Здравствуйте, Женя, — ласково проговорил Андрюхин, подошел к ней и усадил в третье кресло, рядышком с собой. — Очень рад вас видеть в добром здоровье… А погодка-то! — бодро сказал он. — Прямо весна!

— Только не тяните, — жалобно попросила Женя, так сжав кулаки, что было слышно, как хрустнули суставы.

Юра встал и положил руку ей на плечо.

— Ничего особенного, — сказал он, заглядывая в Женины глаза и медленно краснея. — Очередная работа… Ты ведь знаешь, риск всегда есть… И в твоей работе риск есть…

Андрюхин тоже встал.

— Это не совсем так, — сказал он хмурясь. — Ничего подобного никому никогда не приходилось испытать… Да вздор все, не то мы говорим! — вдруг закричал он. — Лучше скажите, Женя, вы верите в науку?

Он спросил это так требовательно и серьезно, что Женя, взглянув на него, тотчас честно ответила:

— Да. В науку я очень верю, Иван Дмитриевич.

— Юра первый вступает на дорогу, по которой не ходил еще ни один человек. В Москве, в академии, некоторые романтики окрестили наш замысел так: «Человек-луч»…

— Человек-луч?! — Женя испуганно-вопросительно посмотрела на Юру. — Что это значит?

— Все выверено, — не слушая ее, продолжал ученый, — все предусмотрено. Неудача исключена.

— Ты ведь сама готовила подобные опыты, — утирая пот, проговорил Юра. — Вспомни Детку.

— Детку? — Женя резко отступила назад, прижимая к груди все еще крепко сжатые кулаки. — А теперь это будешь ты?..

— Я! — ответил Юра. — Кто-то первый поднялся на воздушном шаре… Кто-то первый испробовал парашют… Кто-то первый сел в реактивный самолет…

— Юрка! — задыхаясь, крикнула Женя, бросилась к нему и крепко обхватила за шею. Ее лицо почти касалось его лица, ее губы старались улыбнуться, а из глаз катились медленные слезы. — Юрка!

Она порывисто поцеловала его, а потом, прижимаясь лицом к его плечам, к груди, зашептала что-то невнятное, не то жалуясь, не то сердясь.

— Ну-ну, Жень… не надо… — бормотал Юра. — Я знал, что ты поймешь, что ты все поймешь… — Он наклонился и медленно и неловко поцеловал ее волосы. — Ведь вот ты какая! Спасибо тебе…

Он гладил ее, как ребенка, по сбившимся черным кудрям.

Академик Андрюхин, довольно, улыбаясь, кивнул головой и незаметно выскользнул из комнаты.

К вечеру в Академическом городке стало достоверно известно, в чем сущность подготовленного Андрюхиным эксперимента.

Человек-луч! Перед этим бледнели и антигравитационные стержни и атмовитамины… Хотя было известно, что многочисленные опыты с различными предметами и живыми организмами — с обезьянами в Сибири, с картофелиной и Деткой в Академическом городке — дали положительные результаты, но ведь теперь дело шло о человеке! Этим человеком должен был стать Юрий Сергеев.

При этом поговаривали, что сейчас готовится лишь репетиция, а настоящий опыт, Центральный эксперимент, еще впереди. Репетиция же заключалась в том, что Юра должен был превратиться в пучок энергии, мгновенно преодолеть расстояние в двадцать километров и снова стать самим собой. Самый процесс должен был занять ничтожные доли секунды, но подготовка к опыту шла долгие годы…

Тем не менее Андрюхину и Паверману было ясно, что еще далеко не все готово…

…Весь аппарат Института кибернетики засел за круглосуточную работу. Десятки сложных электронных счетно-решающих машин, каждая из которых занимала целый большой этаж, вычисляли, запоминали, анализировали миллионы задач и условий.

— Они великолепны… великолепны! Они не хуже моих черепах! — восклицал в упоении Крэгс. — Только не могут размножаться… Рядом с этими удивительными существами я испытываю то же, что ощутил в детстве около старинного парового молота! Ничтожная человеческая силенка, его руки пигмея, — и тяжелая, страшная сила парового молота. То же и здесь. Никакой силач не остановит своей силой паровой молот. Даже гениальный человеческий мозг не сравнится с мозгом наших машин.