Человек. Образ и сущность 2013. Гуманитарные аспекты. Языки меняющегося мира: Контакты и конфликты

Слово можно считать субстанцией языка. На самом деле совокупность слов образует язык. Значит ли это, что субстанцию языка можно понять, исследовав данную эмпирическую реальность слова? Эта эмпирически очевидная реальность состоит из букв и звуков. Слово обладает формой, т.е. пространственной определенностью, которая может совершенствоваться, достигая красоты внешней реальности в различных вариациях алфавитов и написаний. Слово – это звучащая реальность, достаточно сложная по своей структуре, поскольку образуется из отдельных звуков. Сочетание звуков может образовать гармонию

. В этом смысле эволюцию слова можно представить как эволюцию языка, его восхождения к своим все более совершенным формам.

Как оказывается, специфическое сочетание звуков (материальная реальность) совпадает с эстетической (идеальной) реальностью. И в этом совпадении обнаруживается специфическая теургическая сила. Это в известном смысле ключ к происхождению языка как целого. Человек «захватывается» этой теургической силой, и через нее ему открывается идеальная реальность, т.е. смысл. Вне смысла слово не имеет реальности: оно превращается либо в звук, рядоположный с другими звуками, либо в форму знака, наряду с другими естественными формами.

Таким образом, слово – это специфическая форма цивилизационного Бытия, в которой постигается не только «странное» явление соединения несоединимого, происходит совпадение материального и идеального, но и рождение феномена духовной коммуникации через постижение абсолютного в непосредственном переживании28.

Слово в своей сущности является исходным основанием формирования реальности культуры. Оно имплицитно содержит в себе интенции развитой и отдифференцированной культуры, в формах поэтического и музыкального искусства.

Таким образом, слово – это специфическая реальность как тождество материального и идеального. Это – «третья» реальность, не «попадающая» ни в субстанцию мышления, ни в субстанцию протяжения, если следовать разделенным категориям доктрины Декарта.

Возможно, именно этим обусловлены неудачи в объяснении происхождения языка путем фиксации влияния на человека отдельных реальных (материальных) факторов. Но и путь трансцендентального идеализма, видимо, не попадает в цель по той же причине, поскольку упускает из виду своеобразие «третьей реальности».

Если ни одна из версий происхождения языка не отвечает на поставленные вопросы, то, быть может, не стоит пренебрегать методологией гуманитарного знания и не рассматривать гуманитарное знание как «просто истории», которыми «настоящая» наука может пренебречь, как она пренебрегает сказками типа сказки об Алисе в Стране чудес? Гуманитарное знание рассматривает проблему языка в контексте проблемы бытия. Теургическая функция языка обусловлена его спецификой как «третьей реальности». Соответственно, язык может претерпевать качественные изменения в контексте изменения характера и содержания цивилизационного бытия человека.

Так, мифологическое мышление связывает владение словом с магическим действием и в этом контексте подходит к понятию языка.

Философское мышление определяет объективную сущность Бытия и его законы, которые не подчиняются магическим языковым манипуляциям.

Рациональный язык приобретает функцию Логоса. Из него вырастает язык науки.

Раскрытие сущности Бытия посредством слова оказывается противоречивым процессом, который фиксируется в многозначности слова, позволяющей выразить совпадение противоположностей.

В ситуации социальных противостояний возникает политический язык, функция которого – придание универсального смысла частным интересам.

Языковое влияние в общем потоке определяется искусством словесных манипуляций.

Овладение этим искусством обеспечивает огромную популярность софистике и софистам.

Вместе с тем возникает и ключевая проблема определенности Истины в языке. В соответствии с логическим законом определенность истины не может быть неопределенной – истиной и неистиной в одно и то же время и в одном и том же отношении. Если истина в языке соотносится с неподвижным бытием, то она обретает адекватную себе самой константную сущность, т.е. подлинность.

Подлинность истины в языке совпадает со знанием мира идей, которые являются прообразами всего многообразия эмпирического мира, с его движением, непрерывными изменениями, а значит, и неопределенностью.

Это – начало трансцендентального ума как носителя субъективной истины бытия человека, определяющего наличие не-истины в эмпирической жизни.