Я просидел на скамейке, положив на колени планшет, почти до утра. Немного посветлело. Уже можно различить косматые силуэты деревьев. Они как бы нарисованы гуашью на сером фасаде соседнего дома. Ветров прав: надо лучше отдыхать перед полетами. Что бы ни случилось, ты — летчик, летчик прежде всего. Подымаясь по стремянке в кабину, оставь свою тоску на земле. Ты не имеешь права брать ее с собой в небо.
Где-то в доме бьют часы. В облаках образовались разрывы, и уже поблескивают кое-где звездочки. Какие они приветливые, смирные — не то что там, за облаками, когда крутят карусель вокруг самолета… Я встаю, вхожу на крыльцо, берусь за холодную дверную ручку. Но почему я остановился? Почему не решаюсь открыть дверь и войти? Опять эти звезды! Ведь я не сказал о них командиру. Значит, снова ложь. Значит, я вовсе не другой, а остался таким же, каким был.
Слышу чьи-то шаги, негромкие голоса, смех. Это майор и штурман. Должно быть, кончилось их дежурство в штабе. Вот остановились, пожелали друг другу спокойной ночи. Снова шаги. Я уже различаю широкую фигуру майора. Он в куртке, фуражка чуть-чуть набекрень. Еще не поздно уйти. Осторожно прикрыть за собой дверь, тихонько подняться по лестнице — он ничего не заметит. Но я не уйду. Конечно, будет несладко, если отстранят от полетов. Все взовьются в небо, а ты стой и смотри, как будто тебе обрезали крылья. Что ж, может быть. Но я все равно не уйду!..