Человек с чужим прошлым

Генрих подгреб листья к основанию колонны, натянул перчатку, лениво проведя глазами по окнам замка, подозвал собаку и пошел в глубь парка.

Надо подумать, хорошо подумать, прежде чем что-либо еще предпринять…

* * *

Тараканов, стоя у окна своей комнаты, опустил сильный бинокль — он видел все произошедшее в парке, — а когда Ругге поднял голову и посмотрел в сторону замка, ему показалось, что они сейчас встретятся глазами. Стало как-то не по себе, и Владимир Иванович даже отступил на шаг от окна в глубь комнаты.

События приобретали несколько непонятный оборот. Следовало все хорошенько обдумать, и он, закурив, лег на кровать, невидящими глазами уставившись в трещины на потолке.

Глава 5

Дорогу на Париж немецкие генералы изучили еще в прошлом веке: молниеносным ударом поставить на колени Западную Европу, а потом ринуться на Восток — таков был основной замысел Гитлера.

Плевать, что у французов есть линия Мажино, плевать на уроки Вердена, надо помнить о «плане Шлиффена», хорошо обкатанном в Первую мировую войну — удар по нейтральным Бельгии и Голландии в обход французских армий. Почти как «косая атака» великого прусского короля Фридриха II!

В тылу голландских вооруженных сил были сброшены дивизии парашютистов, чтобы решающим ударом захватить стратегические плацдармы. Одна из немецких парашютных бригад попала в тяжелое положение под Роттердамом, уже объявленным открытым городом. Невзирая на это, генерал Кессельринг отдал приказ о бомбардировке. Геринг подтвердил его из своей ставки, и германский второй воздушный корпус поднял на бомбардировку города целый полк, стартовавший с аэродромов тремя эскадрильями по 25–30 самолетов каждая…

На посту премьер-министра Франции господина Даладье сменил Поль Рейно. Не прошло и пяти дней с момента начала немецкого наступления на французов, как он в полном отчаянии позвонил в Лондон.

Английский премьер как раз обедал в поместье Чартвелл, где он любил проводить время за кладкой новых кирпичных стен, разведением свиней и лошадей. Линию связи подключили к Чартвеллу.

Черчилль, весьма встревоженный неожиданным звонком Рейно, тщательно старавшийся не подавать виду на глазах присутствовавших на обеде, взял поданную ему личным телохранителем — сержантом Скотланд-ярда Томпсоном — телефонную трубку. Что там еще произошло на континенте?

Из наушника донесся возбужденный голос Рейно:

— Мы разбиты! Мы проиграли битву!

Черчилль повернулся спиной к напряженно следившим за ним притихшим гостям.

— Но это невозможно!.. Так быстро? — сэр Уинстон довольно сносно и бегло говорил на французском, поскольку в молодости жил, в качестве частного гостя, в одной французской семье на юге страны. Слава Создателю: никто не слышит панических ноток в голосе Рейно. Никто, кроме него.

— Они прорвали фронт у Седана. За хлынувшими в прорыв немецкими танками продвигается большое количество мотомеханизированной пехоты, — сникнув, убито сообщил французский премьер.

В мозгу Черчилля, словно ретроспективный показ кинохроники, мелькнули воспоминания: вот он, в начале века, как гость кайзера Вильгельма присутствует на маневрах немецкой армии, а вот он в окопах Первой мировой… 15 марта 1939 года, когда немцы уже заняли Прагу, Черчилль был еще никто — просто неофициальный глава оппозиции. Но теперь!.. Теперь надо что-то делать!

— Послушайте! — жестко сказал он в трубку. — Нужно держаться!!!

Черт бы побрал этих французов! Если так пойдет дальше, то они, чего доброго, оставят его один на один с Гитлером. Этого нельзя допустить!

— Силы противника слишком подвижны и слишком велики. Они действуют с пикирующими бомбардировщиками. Их действие всесокрушающе! — снова закричал Рейно. — Место прорыва с часу на час расширяется и углубляется. Направление: Лион — Амьен. Мы разбиты! Мы проиграли битву!..

Сэр Уинстон медленно опустил трубку на рычаги аппарата.

Неужели все его старания толкнуть немцев на Восток пойдут прахом?

На следующий день, 16 мая 1940 года, английский премьер срочно вылетел в Париж, чтобы на месте ознакомиться с положением. Донесения разведки, выкладки военных, звонки Рейно — это не то: сэр Уинстон хотел видеть все собственными глазами, считая только себя самым серьезным военным и политическим авторитетом.

Увиденное им в столице Франции никак не могло обнадежить — во дворах министерств, прямо на улице тоннами сжигали бумаги, ломкий черный пепел витал над парижскими бульварами. Глядя на эту картину, Черчилль мрачно молчал, жуя зажатую во рту сигару…

Вскоре гонимый частями генерала Клейста английский экспедиционный корпус скучился, как стадо баранов, на побережье околопортового города Дюнкерка…

* * *

На Францию фашистские захватчики наложили контрибуцию в 400 миллионов франков в день, которую затем увеличили до 500 миллионов. За год в Германию было вывезено 250 тысяч товарных вагонов, до отказа нагруженных углем, станками, одеждой, тканями, продовольствием, 15 тысяч паровозов и 1 миллион 300 тысяч автомашин…