Человек с лицом убийцы

– Согласен – не уедешь, – снова согласился Разумовский. – Но попробовать поискать все-таки нужно, тем более что марка машины очень уж интересная.

– И что в ней интересного? – заинтересовался Лев Иванович.

– Это «УАЗ-469» советского еще производства. А если точнее – списанный милицейский «уазик». На нем и полоска синяя осталась, только вот надпись была закрашена, и одно зеркало заднего вида, левое, свернуто чуть на сторону и разбито. Особая, так сказать, примета, по которой и можно будет его найти. Согласитесь, что тот, кто ездит на такой старой машине, не может рассчитывать на покупку участка в таком дачном поселке, как Каширские дачи.

– Старый «УАЗ», – задумался Лев Иванович. – Машина, которая отлично ходит по бездорожью. Она, кстати, может оказаться и бесхозной. То есть ни на кого не зарегистрированной.

– Я тоже так подумал, – отозвался Евгений Северьянович. – Но у нас есть приметы машины. И еще я подумал, что такая машина в Москве или в каком-то другом городе будет очень уж приметной, а вот в небольшой деревне – она самое то.

– Предлагаешь поискать по окрестным селам? – задал вопрос Гуров, хотя ответ и так был очевиден.

– А почему бы и нет? Даже если машина не принадлежит нашему подозреваемому, то уж ее хозяин-то сможет ответить нам, кому он ее давал и где этого человека найти, – заметил Разумовский.

Гуров согласился с доводами Евгения Северьяновича и сказал:

– Вот и займись этим. Организуй поиски. Привлеки участковых, сделай запросы в ГИБДД. В общем, сам знаешь, как это делается, не мне тебя учить. Не думаю, что это самый быстрый способ поиска преступника, но нам сейчас нужно задействовать как можно больше разных вариантов и направлений. Кстати, завтра я хочу поговорить с нашим специалистом по составлению фоторобота. Хочу еще до встречи с судьей взять у него отчет по идентификации личности подозреваемого.

– По фотографиям? – уточнил Станислав.

– Хочу показать ему и рисунки Антонины, и фото Елизара Шишковского и Игната Лопахина. Пусть он мне скажет, кто есть кто. Все-таки мнение эксперта будет более веским аргументом в пользу эксгумации и проведения ДНК-анализа, чем мое скромное мнение.

22

– Ну вот. Это совсем другое дело, – заявила Оксана Романовна, просмотрев документы, принесенные ей Гуровым, и выслушав его отчет. – Умеете ведь качественно работать, Лев Иванович, когда хотите.

Ни ее слова, ни тон этих слов не понравились Гурову, но он промолчал. Спорить со следователем из Главного следственного управления было бы себе дороже. По молодости и неопытности в первые годы своей службы в уголовном розыске Гуров не раз конфликтовал со следователями, которые ставили бумажную волокиту выше эффективного раскрытия преступления, и был научен горьким опытом. Генералу Орлову всякий раз приходилось вытаскивать Гурова с Крячко из неприятностей, связанных с такими конфликтами. Это со временем, когда Лев Иванович уже заслужил репутацию лучшего в Москве оперативника, ему стало проще сдерживать свои эмоции и не спорить с начальством. Он знал, что лучше промолчать и сделать по-своему, чем портить нервы и тратить время на бесполезные пререкания и споры.

Вот и сейчас он только мысленно улыбнулся, когда Чернова заявила ему:

– Теперь, если вы не передумали, я могу обратиться к судье за разрешением на эксгумацию.

– Спасибо, не стоит беспокоиться, – вежливо ответил Лев Иванович. – Я сам сегодня встречаюсь с Крючковым и опишу ему всю ситуацию.

Чернова сначала недоуменно, а потом и зло посмотрела на Гурова и процедила сквозь сжатые зубы:

– Хорошо, Лев Иванович. Пусть будет по-вашему. Но в следующий раз прыгать…

– Я очень постараюсь, чтобы следующего раза не было, – перебил ее Гуров и улыбнулся. Он не стал уточнять, что он имел в виду совместную работу со следователем Черновой, а не то, что он прыгает через голову начальства, договариваясь по своим каналам и связям с главным судьей Москвы. Ему было вполне достаточно, что он один знает об этом намерении. Гурову ни к чему было усугублять назревающий конфликт – забот и без этого хватало.

– Вы ведь прекрасно понимаете, что эксгумация тела – это не самоцель, – решила немного сменить тему разговора Чернова. – Все уточнения по поводу того, кто похоронен под именем Елизара Шишковского, в целом и общем и так видны из протокола опознания и из отчета судмедэксперта…

– Извините, что перебиваю, Оксана Романовна, – поспешил возразить Гуров. – Но насколько мне стало понятно из этого отчета, в нем не все так уж гладко и четко описано. Там, например, не сказано, были ли у убитого прижизненные травмы.

– Наверно, это было невозможно определить, – немного подумав, ответила следователь. – Верхняя часть тела, голова и руки сильно обгорели.

– Ну и что? Кости-то остались целыми, – возразил ей Лев Иванович. – Просто экспертиза была сделана небрежно и, насколько я понял – это видно по дате, – была проведена уже после опознания Елизара его родителями. А раз тело было опознано, то основное, на что обращал внимание медэксперт, когда делал вскрытие, были травмы, полученные во время убийства, а не прижизненные травмы.