Человек с рассеченной губой

В прошлый понедельник я переодевался вечером у себя в комнате, над курильней, как вдруг, выглянув в окно, увидел, к своему ужасу, что на улице стоит моя жена и смотрит прямо на меня. Я вскрикнул от изумления, заслонил лицо руками и кинулся к ласкару, умоляя его никого не впускать. Я слышал внизу голос жены, но я знал, что пройти наверх ей не дадут. Я быстро разделся, натянул на себя нищенские лохмотья, парик и загримировал лицо. Даже собственная жена не могла бы узнать меня. Но затем мне пришло в голову, что в комнате могут произвести обыск и тогда моя одежда выдаст меня. Я распахнул окно, причем второпях задел порезанный палец — я порезал себе палец утром в спальне, — и из ранки опять потекла кровь. Потом я схватил пиджак, набитый медяками, которые я только что переложил туда из своей нищенской сумы, швырнул его в окно, И он исчез в Темзе. Я собирался швырнуть туда и остальную одежду, но тут ворвались полицейские. К моему великому облегчению, во мне не признали мистера Невилла Сент-Клера, а арестовали как его убийцу.

Больше мне нечего прибавить. Желая сохранить грим на лице, я отказался от умывания. Зная, как будет тревожиться жена, я тайком от полицейских снял с пальца кольцо и передал его ласкару вместе с наскоро нацарапанной запиской, — в записке я сообщал, что мне не угрожает опасность.

— Она получила эту записку только вчера, — сказал Холмс.

— О боже! Какая это была для нее неделя!

— За ласкаром следила полиция, — сказал инспектор Бродстрит, — и ему, видимо, никак не удавалось отправить записку незаметно. Он, вероятно, передал ее какому-нибудь матросу, из завсегдатаев притона, а тот несколько дней забывал отправить ее.

— Так оно, без сомнения, и было, — подтвердил Холмс. — Но неужели вас ни разу не привлекали за нищенство?

— Много раз! Но что для меня значил незначительный штраф!

— Однако теперь вам придется оставить свое ремесло, — сказал Бродстрит. — Если вы хотите, чтобы полиция замяла эту историю, Хью Бун должен исчезнуть.

— Я уже поклялся самой торжественной клятвой, какую только может дать человек.

— В таком случае, я думаю, все будет забыто, — сказал Бродстрит. — Но если вас заметят опять, все рас кроется. А вам, мистер Холмс, мы очень признательны за то, что вы прояснили это дело. Хотел бы я знать, каким образом вам это удается?

— На этот раз мне понадобилось посидеть на груде подушек и выкурить пачку табаку, — отозвался мой друг. — Мне кажется, Уотсон, что если мы сейчас же отправимся на Бейкер-стрит, то поспеем как раз к завтраку.