Человек с рублем (ноябрь 2008)

Так, ОАО «Новатэк», добывающее газ в Ямало-Ненецком округе, объявило о 20 % сокращении занятых к середине 2009 года, причем в отдельных дочерних предприятиях (например, «Таркосаленефтегаз») сокращение достигнет 50 %. В условиях Крайнего Севера люди не смогут найти себе другую работу, не смогут уехать (зарплата рабочего при северных ценах не позволяет делать значимых накоплений) и, соответственно, будут лишены средств к существованию. Помимо прочего, это означает отключение тепла и света за неуплату и выбрасывание значительной части их семей на улицу уже следующей зимой.

Крестьяне: к натуральному хозяйству

Огромный урожай опять стал бедствием: государство, подыгрывая спекулянтам, не препятствует падению цен на зерно до уровня, не позволяющего вернуть кредиты. Соответственно, крестьянские хозяйства оказываются на грани разорения; при этом перекупщики, привыкшие жить за счет перекредитовывания, из-за удорожания и сокращения кредитов также не могут скупить зерно, хотя бы чтобы оно не испортилось вне элеваторов.

Животноводство в значительной степени также не может вернуть кредиты, даже несмотря на обещанное сдерживание импорта (производственные проекты финансировались рядом последовательно получаемых и возвращаемых кредитов; прекращение или удорожание кредитования не дает вернуть промежуточные кредиты, сжатие спроса - завершающие).

Результат - резкое замедление роста сельхозпроизводства в целом из-за переориентации части хозяйств на обеспечение нужд своих работников, то есть по сути дела возврата к натуральному хозяйству.

Малый и средний бизнес: «из-под глыб»

В начале 90-х годов колоссальное социальное напряжение снималось за счет массового и практически полностью свободного развития малого бизнеса. Однако сегодня малый бизнес раздавлен административным, а часто и коррупционным контролем бюрократии и потому не способен адаптировать значимую часть высвобождающегося населения.

Тем не менее он наиболее устойчив в кризисе - с одной стороны, из-за максимально интенсивной эксплуатации (в том числе самоэксплуатации), некапиталоемкости, оборачивающейся гибкостью, и малой доступности кредитов, оборачивающейся относительным финансовым здоровьем.

Малый и средний бизнес жестоко страдает из-за неплатежеспособности банков (ибо их средства, в отличие от депозитов населения, не застрахованы и уже «горят»). Однако свертывание перекредитованного федерального бизнеса, буквально «закатывавшего его в асфальт», открывает для него качественно новые и уже забытые возможности, - и не только в торговле (хотя в первую очередь в ней), но и во многих других сферах.

***

В целом обозримые социальные последствия развертывающегося в России социально-экономического кризиса вызывают в памяти не 1998 год, но рубеж 80-90-х годов. Мы находимся лишь в начале грандиозных и крайне болезненных социальных катаклизмов, вызванных не столько объективными обстоятельствами, сколько неэффективностью государства (ибо достаточно простые технологически методы предотвращения их, как и 20 лет назад, не достижимы по политическим причинам).

Евгения Долгинова

Мотыльковое горе

Как выглядит новая аскеза

I.

До сентября месяца земля наша была смугла и румяна от нефти, но истекала чистейшим молоком и медом, денег было так много, что не хватало банков, кредиты давали по первому зову, каждый клерк жрал икру на завтрак и ежегодно менял тачки, жены клерков, шопингоманки, скупали в бутиках все брендовое, дети их проводили уикэнды в Парижах, банкиры хватали миддлов за рукав и умоляли взять ипотеку. Такая Россия-которую-мы-потеряли распахивается в многочисленных публичных рефлексиях среднего класса на тему «пришла беда, отворяй ворота». Суровые годы настали: ешь, брат, икру чайными ложками - а не столовыми, как вчера, уже не столовыми. Эта волна кокетливых, несколько даже самоироничных заплачек - в публицистике, блогах, на ТВ - каталогизация потребительского поведения среднего класса, которое теперь - сюрприз, сюрприз! - придется немножко подкорректировать, кой в чем себя ущемить. Ей-богу, стоило дождаться кризиса, чтобы все это услышать.