Человек с железного острова

Ветерок, который с утра задувал, не только не прекратился, а напротив, укрепился и разводит по реке волну, волна часто и энергично хлюпает в борта, а перемычка скрипит и гнется. Резиновая лодка наша об ту же перемычку между плотами трется, что не есть хорошо, и посему я лезу и перекладываю эти места обрывками своего посольского балахона – нашел я, наконец-то, в посольском багаже нормальные пижамные штаны и куртку синтетическую у летчиков забрал. Заодно решаю свой мешочек – вот тебе и на. Видно, слишком много в нем этих смертоубийственных штучек накопилось, тряпка не выдержала, все и высеялись, один только в тряпице запутался. Я его в ту же тряпку заворачиваю, прикидываю, куда бы деть, и тут чувствую на себе взгляд. Я пожил во всяких добрых и злых местах немало, и когда на меня смотрят – почуять способен, но вот кто? На берегу чисто, из воды некому – чисто все, только стрекозы носятся и мусор плавает всякий: вон и к нам в промежуток между плотами здоровый ком то ли травы, то ли водорослей занесло. Я его вычищаю рукояткой весла – нечего грязь за собой таскать – и на место лезу.

Ар к берегу правит – правильно рассудил, покушать пора. К левому идем, раз уж с Властелином поцапались, его травянистый склон оканчивается узкой песчаной полоской – сойдет. Рыбалка не так чтобы уж сильно удачная, но на обед хватит. Анлен вроде бы готовить наловчилась, да народ, меня включая, освоился, где что помочь.

Сидим, вкушаем. Чисимет отдельно сидит, наверху, сторожит – в километре дальше пасется стадо этих самых бегемотов, и присмотреть за ними стоит, во избежание. Сбоку Андрей сидит, сидит это он так сидит, а потом спрашивает:

– Алек, ты извини, но что я хочу узнать. Почему ты про Землю ни разу не спросил, а?

Верно подметил летатель! Я это только сейчас осознал, что про Бербазу вспомнил я, про Маршала вспомнил, а про Землю… Выходит, занимаясь спасательными операциями и государственным делами в этой дыре, где все наперекосяк, которую кто-то сотворил и кинул на произвол судьбы, позабыл я родину свою?

– Не знаю, – говорю. – Может, уж и обаборигенился. Да и зачем спрашивать? Сам все скоро увижу.

Говорю я это веселым и беззаботным голосом – Андрей мне не сват, не брат и ему о моих раздумьях знать необязательно. Однако тот меня расшифровывает, улыбается вежливо – дескать, дело личное, и на этом обмен мнениями окончен. А у меня в голове мысли всякие бродят нерадующие: если я и вправду принялся забывать о Земле-матушке, это значит, что не только на внешнем моем виде Восточный подарок сказывается. Таскать в себе скрытую силу – штука не всегда безопасная даже для тех, кто родился и вырос на Эа, неотлучно в активных полях пребываючи, а со мною – так вообще эксперимент уникальный, а вот чем он закончится?

Это все я так думаю, а сам пока что комплекс к отплытию готовлю. Но поскольку отвлеченные размышления никогда не доводят до добра, «Анарлаан» оказывается развернутым к берегу носом и посаженым на песок. Брык называет меня непонятным словом, и усилиями всей команды моя оплошность исправляется, даже Анлен плот пихает с решительным видом – в общем-то, ничего, молодец девчонка. Андрей залезает на палубу последним, ворчит, что, мол, время потеряли, и отпихивает веслом что-то вроде полу-затонувшего комка перекати-поля. А похоже, я этот комок уже разок от нас отцеплял… Стоп. Отцеплял, тот же пучок.

– Брык, – говорю я по-русски, а он удивленно глядит, весь подобрался при звуках родной речи. Я дальше веду: – Тот пучок дерьма, что Андрей отцепил, под надзор возьми, но виду не подавай, и ты, Андрюша, тоже, если он на твоей стороне окажется.

Ар да Чисимет бровью не ведут – знают, что если Алек по-своему говорит, значит, надо, чтоб непонятно было ушам присутствующим. Ларбо – дурень! – собирается встрять, выяснить, в чем суть, но в дело вступает Анлен. Она себе соорудила – иного слова не подберешь – нечто типа купальника и летнего платья одновременно. В отдельных его частях я узнаю рукава от аровского парадного плаща и кусок брыковой безрукавки с надписью «GELIOMACHEXPORT» поперек груди. Остальные части туалета узнать нет ни необходимости, ни возможности. Ларбо, само собой, забывает все вопросы и принимается выражать восхищение, а Анлен чуть заметно мне подмигивает – оказывается, она еще и соображать умеет!

Итак, я, Ларбо и Анлен сидят рядком на носу, удим рыбу. Поплавок скачет на волнах, как привязанный кузнечик. Брык орудует веслом, и Андрей орудует веслом, а Чисимет и Ар без ложных угрызений совести лежат и посапывают под навесом. Через несколько десятков минут этой идиллии Брык сообщает по-русски веселым голосом:

– А пучок-то травы опять под перемычку занесло.