Человек со стороны

Ни Слоэн, ни О’Мейли не произнесли ни слова. Ирландец поставил на стойку рюмку, налил в него до краев джину и подвинул к Дэвиду. Глазами показал на занавеску в глубине зала.

Лицо человека, сидевшего за столиком, не изменилось, когда Слоэн уселся напротив с рюмкой в руке.

– Твои колокольчики превосходны, Дэвид.

Мужчине было лет тридцать. Темные волосы, покатый лоб, орлиный нос. Одет спортивно: вельветовые брюки, свитер под горло, плащ.

Подобные пантомимы, не раз виденные Слоэном, навевали тоску. Этот человек, кем бы он ни был, явился из того мира, который он покинул. Компьютиризированным индивидуумом с сердцем рептилии.

– Меня зовут Халлер. Майкл Халлер.

Голос был хриплым, с сильным акцентом жителя Бронкса. Слоэн отпил джин, не ответив.

– Нелегко было найти тебя, Дэвид.

– Однако вы всегда находите всех, кто вам нужен.

– Все в порядке. – Халлер показал ему открытые ладони мирным жестом. – Можешь мне доверять.

– На дне нью-йоркской бухты полно доверчивых людей. – Слоэн откинулся на спинку стула. – В качестве подводного доказательства доверия между людьми.

– Нет необходимости доводить дела до крайностей, Дэвид. Это не относится к таким людям, как мы.

– И кто эти люди, такие, как мы?

– Винтики одной и той же машины.

– Ты тоже делаешь трубчатые колокольчики?

– Я работаю на Самуэля Рутберга.

– Тогда ты должен быть очень быстрым, Майкл. – Слоэн усмехнулся. – Очень-очень быстрым. И очень эффективным. С первой попытки. Поскольку она у тебя единственная.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

– Неужели? Продемонстрируй мне свою проницательность.

– Постараюсь быть логичным. – Халлер вздохнул. – Если бы я явился сюда, чтобы убить тебя, ты серьезно думаешь, что я рисковал бы так открыто и глупо?

– В Чайнатауне был один малый. – Слоэн отпил еще глоток. – Его звали Белл. Арнольд Белл. Он был механиком-исполнителем триады Змея.

– Я слышал это имя, – кивнул Халлер.

– У Арнольда Белла была оригинальная манера: прежде чем застрелить кого – нибудь, он являлся к нему домой с букетом цветов. Хорошо одетый и вежливый, похожий на страхового агента. Передавал цветы и говорил: в течение двадцать четырех часов я тебя убью. Статистически жертвы редко реагировали не так, как он предвидел. Но и к этому он тоже был готов. Он был хорошим психологом.

– Зачем ты мне рассказываешь все это?

– Потому что, может быть, и у тебя есть своя оригинальная манера, Майки. Ее ключевые слова: дезориентация жертвы. Манера Белла с предварительным домашним предупреждением всегда срабатывала. Подряд в одиннадцати случаях.

– И что случилось в двенадцатом?

– Ты, действительно, не знаешь, что?

– Знаю только, что Арнольд исчез.

– Он не просто исчез. Департамент полиции Нью-Йорка так никогда и не смог с точностью идентифицировать то, что от него осталось. – Слоэн смотрел на собеседника с нескрываемой усмешкой. – В двенадцатый раз, когда Арнольд Белл позвонил у двери, чтобы передать цветы, кто-то разнес его в лоскуты вместе с дверью из гранатомета М-79. – Слоэн одним глотком допил джин. – Есть много способов умереть, Майкл. Но никто в системе или вне системы не может знать их все.

Халлер отвернулся к окну, разглядывая Стейт-стрит сквозь омываемое дождем стекло. Только один человек мог знать все частности об Арнольде Белле, о его методе, о том, как Арнольд Белл прибыл к своей последней станции. Человек, который нажал на курок М-79. Чуть раньше Слоэн произнес слово «механик». В системе существовало несколько определений профессии, что была у Белла. И у Слоэна. Но механик было самым точным.

Механики были антителами системы.

Механики были теми, чья профессия устранять.

– Сэм предупреждал меня, что с тобой будет нелегко, – сказал Халлер.

– Тебе надо было слушать его.

– Я так и сделал. И очень внимательно, Дэвид. Война с Фрэнком Ардженто закончилась. Эта эпоха завершилась давным-давно.

Слоэн покачал головой.

– Война не кончается никогда, Майкл. Она – часть нас, часть системы

. Солдаты погибают, но война продолжается. Верить, что она может закончиться – иллюзия. Опасная, смертельная иллюзия.

– Согласен. Тогда позволь объяснить тебе иначе, почему Самуэль Рутберг послал меня найти тебя.

– Ты должен быть очень убедительным.

– Тебе судить.

Халлер положил перед Слоэном толстый коричневый конверт. Не сводя глаз с Халлера, тот открыл конверт, сунул в него пальцы правой руки, нащупал пачки банкнот.

– Достаточно убедительно? – Халлер слащаво улыбнулся.

Слоэн достал две пачки стодолларовых банкнот, толщиной с телефонную книгу среднего американского города.

– Сто двадцать пять тысяч, – сказал Халлер. – По обычной схеме: остальные сто двадцать пять тысяч по завершению работы. То есть четверть миллиона баксов.

Слоэн скрестил руки на груди.

– Я умею считать.

– Вдвое больше твоего обычного гонорара, Дэвид. – Халлер вернул деньги в пакет. – Итак, Дэвид, веришь ты нам или нет, но Самуэль Рутберг хочет, чтобы ты работал на него.

Океан клокотал. Пятиметровые волны всей тяжестью обрушивались на пляж мыса Код и отступали, закручиваясь голубыми бурунами. Северный ветер гнал огромные тяжелые тучи.