Человек, ставший Богом. Мессия

Они прошли мимо захоронений, одни из которых находились в земле, а другие – в выдолбленных в скалах нишах. От земли исходил приятный запах шалфея.

Время от времени Иисус бросал вопросительные взгляды на своего спутника, который хотя и шел, опустив глаза к земле, но не мог не чувствовать их.

– Полагаю, ты не понимаешь меня, – наконец сказал Ионафан.

Иисус удивился: взрослый хочет, чтобы подросток понимал и одобрял его. Он не произнес ни слова.

– Я хочу сказать, что ты не понимаешь, почему я ушел из Храма.

– Мне казалось, что тебе, знающему Храм гораздо лучше, чем я, все там привычно.

– В этом-то все и дело. Я его знаю слишком хорошо, и мне там скучно.

И вновь Иисус удивился. «Скука» означала для него «недовольство», а Ионафан не выглядел недовольным, когда наблюдал за происходящим в Храме.

– В сущности, мне не с кем поговорить, – сказал Ионафан, вопрошая Иисуса взглядом.

– У тебя разве нет братьев и сестер, друзей?

Они остановились. Потом присели на землю.

– Да, но… Не знаю, поймешь ли ты, но для них, для всех них, – запальчиво продолжил Ионафан, – интересны или торговля, или Храм, или дворец. – Ионафан выглядел растерянным. Немного помолчав, он добавил:

– А часто бывает, что все это сразу.

Мимо пролетели, перегоняя друг друга, две сойки.

– Чем занимается твой отец? – спросил Иисус.

– Он торговец. Богатый торговец. Он также член Синедриона.

Перед ними, на склоне холма, Иерусалим купался в лучах солнца, белых и золотых.

– А чем твой отец занимается?

– Он раввин. И в то же время не раввин.

Ионафан рассмеялся.

– Разве такое возможно?

– Он раввин, но не хочет, чтобы его считали таковым, и работает плотником. Сейчас он уже очень старый.

– Почему он не хочет, чтобы его считали раввином?

– Раньше он состоял при Храме. Потом он бежал. Мы направились в Египет. Потом вернулись. Вот и все.

– Вот и все! – повторил Ионафан, смеясь. – Столько трагедий в трех фразах!

– А кем ты собираешься стать: торговцем, раввином или придворным? Или сразу и тем, и другим, и третьим? – спросил Иисус.

Лежавший на траве Ионафан затрясся от смеха.

– За четверть часа ты смеялся больше, чем мой отец за все то время, что я его знаю, – сказал Иисус. – Но ты печальнее, чем он.

– Почему я печален, по твоему мнению?

– Потому что ты живешь в развращенном городе.

– Но откуда ты знаешь, что он развращенный?

– Так говорит мой отец. А он его знает.

Ионафан погладил траву рукой.

– Сумеешь ли ты найти своих родных, мальчик из Капернаума?

– Я могу пойти к… к моему брату Симону, на улицу Писцов.

– Твой брат живет на улице Писцов? Симон – он чей сын?

– Как и я, сын Иосифа.

– Так, значит, ты брат Симона, сына Иосифа?

– Ты его знаешь?

– Дом, где он живет, принадлежит моему отцу. Но я не знал, что у него есть столь юный брат.

– Я рожден во втором браке.

Ионафан задумался.

– Ты там провел предыдущую ночь? – недоверчиво спросил он.

– Нет.

– А где?

– У подножья стен царского дворца.

Ионафан вновь глубоко задумался.

– Пойдем ко мне, и ты разделишь пасхальный ужин вместе с моим отцом и моими родными, – сказал он. – Это лучше, чем доверять свой сон солдатам Ирода. И ты сможешь выкупаться, – добавил Ионафан, бросив быстрый взгляд на одежду Иисуса. – Моего отца тоже зовут Иосифом. Он из Аримафеи, но у него есть дом в Иерусалиме, где я живу вместе с другими членами семьи.

– Не один ли у всех нас Отец? – задумчиво произнес Иисус.

– Это цитата из Книги Малахия, – заметил Ионафан.

Они разделили между собой хлеб и фиги, которые оставались у Иисуса.

Глава IX

Разговор двух греков в Иерусалиме

Здесь мы должны остановиться, – сказал по-гречески мужчина, указывая пальцем на табличку с надписью также на греческом языке, прикрепленную к одной из колонн, ограждавших Двор язычников. – Нас пускают только до этого места.

– Не могли бы мы, если заплатим священнику…

– Даже не думайте. Иначе нас закидают камнями.

– Значит, мы приехали из Афин только для того, чтобы остановиться перед этой колоннадой! – с недовольством воскликнул его собеседник.

Ему было около тридцати лет, и у него была рыжая шелковистая борода. А его спутнику было лет шестьдесят, он был лысым, с седой бородой.

– Мы не сможем утверждать, что нас не предупреждали, – сказал тот, что был старше. – Так или иначе, мы прекрасно таем, что происходит внутри.

– Жертвоприношение.

– Да, жертвоприношение. Как в большинстве религий.

– Как во всех религиях.

– Нет, я сознательно сказал «в большинстве». В Азии китайцы и индийцы, например, отказались приносить в жертву животных.

– Но не греки и не римляне. Почему так происходит?

– Поблагодарите богов, что мы не приносим в жертву людей, как в былые времена.

Они стали пробивать себе путь к Золотым воротам, энергично работая локтями.

– Но каков же основной смысл жертвоприношений? – спросил более молодой грек. – Зачем надо уничтожать мясо, молоко и вино ради бога, который не в состоянии ими насладиться?