Человек-Судьба (СИ)

Получен урон здоровью: 1 единица!

Получен урон здоровью: 1 единица!

Получен урон здоровью: 1 единица!

Получен урон здоровью…

— А я всю жизнь убивал богов, — процедил я, позволяя голосу наполниться ненавистью. — Таких, как ты. Не чувствующих ответственности за тех, кого убивали, за тех, кого использовали, кем питались. Чуешь, к чему я клоню?

— Наша разница в силе не может быть такой существенной! — отчаянно закричал он, призывая десять Столпов Времени. Сурово, это сильнее, чем у Хроноса, которого я знаю. От этого не уклониться, но и на грудь принимать не хочется. Ну, ладно. Так уж и быть.

— Первородный Огонь, — выдохнул я, поднимая одну ладонь перед собой. Взрыв поднял новую кучу пыли, в глаза попали мелкие камешки, а ударная волна передвинула меня назад на… О, боги. Километра два. Теперь фигурка Ганса(?) оказалась такой малюсенькой, что я едва мог её разглядеть. Впрочем, он быстро сократил дистанцию через шаг. Кажется, кто-то был весьма зол. Или просто не мог смириться с поражением. — Эх…

Светло-оранжевая полусфера предо мной уже исчезала, развеиваясь. Правильно, чего заклинание держать.

— Я убью тебя, — прорычал он, вновь поднимая клинок.

— Зачем? Ты и так мертвец.

— Чего..? — не понял он, догадавшись вовремя оглядеться. — Нет! НЕТ! ТЕБЕ МЕНЯ НЕ РАЗРУШИТЬ!

— Они повсюду… — пропел я, делая шаг вперёд. Мертвецы, взвыв, потянулись к иному Гансу, обнимая его за ноги, за плечи, за тело. Вцепляясь, впиваясь сгнившими ногтями и зубами, крича что-то невразумительное. — Ты можешь видеть их повсюду, куда бы не ступил. Вокруг тебя, они ждут тебя.

— Я ЧЕМПИОН БОГОВ! — закричал он, пытаясь вырваться из цепких рук.

— Твои идеи — яд, твои мечты — прах, который ничего не стоит, — тихо вздохнув, произнёс я. — И ты выпил отравленный Святой Грааль, думая, что обрёл "силу". Но яд есть яд, Ганс. Когда-нибудь он обязательно доберётся и до моей души. Но до тех пор я иду по пути помощи, поддержки, защиты и охраны слабых и невинных…

— Страж… Времён… — прохрипел белоголовый, от которого осталась только голова. Тело же разрывали бесчисленные силуэты, прыгавшие друг на друга, чтобы поживиться. — Теперь я вижу…

— Ты предал тех, кто тебе доверял, свой род человеческий, — безжалостно продолжал я. — Но поплатишься ты не за это. А за то, что поставил свои ничтожные мечты о великой силе выше чего-то светлого и справедливого. Чего-то, что выше нас, людей, к чему мы можем только стремиться.

— Судьба так близко, что я могу почувствовать её вкус… — прошептал он, глядя в серые небеса. — Не могу поверить, что проиграл…

— Ты проиграл самому себе, — пожал я плечами. — Во всех смыслах, как бы иронично это не звучало.

— Смерть моя… Да будет моим достоинством…

— Как будет угодно.

— Знаешь, Ганс… — обратил он на меня свой потускневший взгляд. — Твоя судьба куда хуже моей…

— Ты про богиню или про путь? — выгнул я бровь, хмыкнув. Силуэты поблекли, и сквозь их тела я видел голые внутренности Ганса(?), вытащенные наружу и обкусанные, словно недозревшие кислые плоды.

— Лучше уж убивать, получая силу и наслаждаясь прелестью разрушения… — прохрипел белоголовый. — Чем жить твоей жизнью. Ты даже не поймёшь, ушла ли она, или же просто растрачена впустую… О, ты будешь страдать, страдать так, как не мог даже помыслить…

— Ну-ну, много слов, а всё ни о чём, — хохотнул я, ставя ногу на развороченную грудную клетку. — Именем Совета Богов, я приговариваю твою душу к аннигиляции. Решение обжалованию не подлежит…

Руки сформировали сложный рисунок, оставшийся висеть в воздухе яркой красной фигурой. Я кастовал чары в тишине, нарушаемой лишь хрипами и кашлем находящегося подо мной человека. Закончив, отошёл в сторонку, наблюдая за рисунком, что стал побольше и пообъёмней, прыгнув на грудь белоголового иного меня. Кажется, у него не было сил даже на крик. Только взгляд, мой взгляд, был полон боли и отчаянья. Но не за себя. В голове промелькнуло отчётливое ощущение того, что ему было жаль меня. Не знаю, что он там успел со своими способностями увидеть или узнать, но было это чем-то нехорошим. Стоило поторопиться и вернуться на виллу. Кто знает, что могло случиться.

— Ты был прав, — кивнул я ему. — Смерть и впрямь прекрасна. Выглядит… Просто прекрасно. На тебе.

— Удачи, принявший проклятье я. Она тебе… Понадобится.

— Спасибо.

Тело зашипело, сгорая. Душа, разорванная на части, присоединилась к силуэтам, куда-то попрятавшимся под солнечными лучами. Нет, я их всё ещё видел. Безжалостные, неостановимые души, которые живы только потому, что их помнят. Помнит, точнее. Один человек. Конкретно — я. Шизофреник, м-мать его. Меня в смысле. Самый жуткий кошмар вырвался наружу, став видеться мне даже наяву. Что ж, придётся научиться с этим жить. В конце концов, как иначе-то?