Человек. Цивилизация. Общество

Ж). Если бы я и уверовал в какую-либо постоянную тенденцию в этой области, то скорее попытался бы доказать, как социальный организм, старея, становится все более и более неподвижным, а перемещение индивидов — менее интенсивным. Хотя я и не уверен в существовании такой тенденции, тем не менее есть много фактов, ее подтверждающих. В Египте строгий обычай наследования официальных постов появился сравнительно поздно, не ранее, видимо, 6-й династии^[477]. В Спарте на самых ранних периодах иностранцы допускались в ранг полноправных граждан, позднее же группа спартанской знати стала эзотеричной, и чужеземцы допускались туда лишь в самых чрезвычайных случаях^[478]. В Афинах, несмотря на резкие перепады мобильности во время потрясений, тенденция к устойчивости опять-таки проявилась в более поздние времена. Собственно граждан Афин, как известно, было немного. И чтобы лучше использовать деньги, которые вымогались у союзников, в 451 году до нашей эры Перикл ввел закон, по которому «никто не допускается до привилегий (полного гражданства), кто не рожден от обоих родителей, уроженцев Аттики и полных граждан»^[479]. Хотя позднее в гражданском корпусе обнаруживаются бывшие рабы, но «тем не менее уникальность соответствующих текстов доказывает, что право гражданства предоставлялось редко и с большими сложностями метекам и вольноотпущенникам»

^[480]. В Венеции до 1296 года ранг аристократии был открытым, а с 1775 года, когда аристократия утрачивает свое былое значение, ее ранги становятся закрытыми, только время от времени эти устои нарушались редким проникновением новых людей. Такова же была и тенденция у средневекового дворянства и рыцарства, хотя опять-таки изначально ситуация была совершенно иной^[481]. В конце Римской империи все социальные страты и группы стали совершенно закрытыми. Высшие слои христианской церкви, будучи открытыми в первые века своего существования даже для рабов, позднее постепенно закрывались также и для тех, кто попросту не смог подняться достаточно высоко из низших социальных слоев. Ранг королевской знати был доступен любому при Меровингах и Каролингах, но позднее становится исключительным и непроницаемым для новых людей. Такая же тенденция наблюдается и в истории средневековых гильдий. Даже самый высокий слой мастеров в течение первых столетий истории гильдий был доступен для проникновения любым ученикам и подмастерьям, но с начала XVI столетия четко просматривается тенденция к изоляции и кастовости.

Буржуазия и так называемый средний класс были открытыми в начале своей истории, но позднее проявили ту же кастовую тенденцию (во Франции после XII в., а в Англии после XV в.). Это в равной мере относится и к финансовой, и к промышленной, и к юридической (легисты) аристократии во Франции и в других европейских странах. Даже в США, несмотря на короткую и довольно скромную родословную семей «социального реестра», эти семьи проявили весь набор претензий на аристократическую кастовость.

Нет необходимости продолжать перечисление фактов. Очевидно, что тенденция к социальной исключительности и прочности на поздних стадиях развития многих социальных организмов была довольно типичной. Но не будем спешить объявлять эту тенденцию постоянной. Она упомянута здесь только для противопоставления мнимой тенденции усиления социальной мобильности с ходом истории.

Всего, что было сказано, думаю, достаточно, чтобы бросить вызов мнимым теориям направленного движения.

Резюме

1. Основные формы индивидуальной социальной мобильности и мобильности социальных объектов следующие: горизонтальная и вертикальная. Вертикальная мобильность существует в форме восходящих и нисходящих течений. Обе имеют две разновидности:

1) индивидуальное проникновение и 2) коллективный подъем или спад положения целой группы в системе отношений с другими группами.

2. По степени перемещений справедливо различать подвижные и не подвижные типы обществ.

3. Едва ли существует такое общество, страты которого были бы абсолютно эзотеричными.

4. Едва ли существует такое общество, в котором бы вертикальная мобильность была бы свободной, беспрепятственной.

5. Интенсивность и всеобщность вертикальной мобильности из меняется от группы к группе, от одного периода времени к другому (изменения во времени и пространстве). В истории социальных организмов улавливаются ритмы сравнительно подвижных и неподвижных периодов.

6. В этих изменениях не существует постоянной тенденции ни к усилению, ни к ослаблению вертикальной мобильности.

7. Хотя так называемые демократические общества зачастую более подвижны, чем автократичные, тем не менее это правило не без исключений.

Теперь перед нами стоит задача анализа общих черт и механизмов функционирования мобильности в обществе. Когда же он будет проведен, то можно будет подвести итог изучению мобильности в современных обществах.

Каналы вертикальной циркуляции