Человек тысячи имен

Людмила – теоретик моды. Она много пишет в профильные журналы и, пока я работаю над этой книгой, заканчивает свою. Людмила рассказывает о взаимоотношениях моды и города. Книгу «Суперпозиция моды» Норсоян закончила за два с лишком месяца. Когда я спрашиваю, как она успевает писать (работоспособность Людмилы вызывает у меня острую зависть), она скромно улыбается и отвечает, что ей просто больше нечего делать. Я киваю, и, когда мы договариваемся о следующей встрече, заглядываю в календарь Людмилы (довольно условный, это расписание на листе А4) и вижу, что неделя у нее забита больше чем наполовину. Вот это я понимаю – нечего делать! Хотя для такого активного человека, как Норсоян, это, наверное, и есть ничегонеделание. Тем не менее она регулярно проводит семинары и читает лекции, ходит в школу FF и принимает у себя гостей: журналистов, редакторов, научных сотрудников, дизайнеров, предпринимателей и просто друзей. И все это несмотря на диагноз.

В студенческие годы Кусо начала тянуться к простоте не только в моделях, но и в цвете. Тогда она обнаружила на Патриарших прудах комиссионный магазин, куда беднеющие жены дипломатов и внешнеторговцев сдавали свои одежду и обувь, произведенные в Польше, Италии, Франции. Кусо влюбилась в эти наряды и начала одеваться в новом месте, благо там товары стоили столько же, сколько у фарцы. Девушка была довольна, но такой «шопинг» в конечном счете чуть не стоил ей комсомольского билета. Пристрастившись к монохрому, Кусо начала одеваться только в черный цвет. Это не понравилось строевой молодежи, посчитавшей наряды одногруппницы слишком депрессивными. Студенты поставили на обсуждение вопрос об отчислении отщепенца, аргументация была такая: «Она носит черный цвет, а значит, показывает, что молодежь в комсомоле живет плохо и не радуется жизни». Кусо, услышав такие обвинения, растеряла все слова и беспомощно смотрела на строгий суд. Спорить с такими аргументами было сложно, но защита у нее все же нашлась – одна из студенток вышла вперед и взяла слово. Это была высокая энергичная девочка из детдома, потерявшая родителей, а вместе с тем и всякий страх перед системой, поэтому свою позицию она высказала, не стесняясь в выражениях, суть которых была такова: «Обвинение абсурдно, собравшиеся продемонстрировали недалекость своего ума, а Норсоян надо позволить носить все, что душе угодно». Спорить с ней побоялись, комсомольский билет был спасен. «Кто бы знал, что через несколько лет он благополучно полетит в мусорное ведро!»

Недалеко от ПТУ располагался Полиграфический институт, где собиралась местная молодежная элита. Естественно, в эту компанию быстро влилась Кусо, и там, по ее выражению, «словила свою большую любовь». Как и все молодые люди ее круга, он был обаятелен, ухожен и хорошо воспитан, но, к сожалению, болел той же болезнью, что и сверстники, – легкомыслием и зависимостью от родителей. Отношения Кусо с новым возлюбленным начинались волшебно: вечерние прогулки, ночные разговоры об искусстве и литературе и много громкого счастливого смеха. Тишина наступила внезапно: когда Кусо узнала о своей беременности, молодой человек растворился в воздухе быстрее чеширского кота. Но он, по большому счету, и не был нужен Норсоян – она безумно хотела ребенка и твердо решила рожать. «Мне было плевать, что я не замужем, что это не одобряется обществом и что, когда я прихожу в женскую консультацию, они говорят с презрением: эта незамужняя приехала. Я ждала ребенка и была бессовестно счастлива».

Первое время все шло хорошо: девушка училась, работала и неплохо себя обеспечивала. Солнечные дни беременности омрачались только походами в женскую консультацию. В Советском Союзе к незамужней девушке в положении относились однозначно. Кода Норсоян сидела в очереди, ожидая приема, из кабинета врача часто доносилось: «Вызывай ее. Ту незамужнюю шлюху». У докторов была очень простая картина мира – детские дома были переполнены, поэтому врачи автоматически записывали одиноких беременных женщин в число тех, кто вскоре откажется от своего ребенка.

Спустя несколько месяцев Людмила уже не могла ходить на работу. Деньги заканчивались, а стипендии едва хватало, чтобы себя прокормить. Помочь справиться с этим испытанием могли бы ее близкие друзья, но Кусо запретила себе говорить кому-либо о своих проблемах. Стиснув зубы, она повторяла, что справится сама. Кусо почти все время голодала, а близкие не имели об этом ни малейшего представления. Более того, друзья даже не догадывались, что Кусо беременна – из-за хрупкого телосложения и постоянного недоедания у нее долго не появлялся живот.