Человек внутри

«Вот было бы здорово, — подумал он, и сердце его при этом болезненно заколотилось, — натолкнуться на приют контрабандистов». Ночь, он знал, была самая подходящая для переправки товара, темная и безлунная. Может, лучше идти дальше и обойти это место стороной, подумалось ему, и в тот же миг его пальцы коснулись дерева двери. Ноги его были как из ваты, острая боль от кисти волнами расходилась по всей руке. Приближающийся туман коснулся краем его сознания. Лучше встретить лицом к лицу то, что внутри дома, чем лежать без сил снаружи, в то время как Карлион, может быть, приближается через лес. Образ белоголовой старушки матери полностью изгладился. Он неловко толкнул дверь и, не ожидая, что она с готовностью распахнется, неуклюже свалился на колени у порога.

Он поднял голову. Туман, вновь застлавший ему глаза, сделал все очертания смутными, и тут он услышал голос:

— Ни с места.

Это было сказано спокойно и без тени удивления. Теперь у противоположной стены он увидел женщину, фигура которой слегка колыхалась, как тоненькое, вытянутое вверх пламя свечи. Она была молода, он понял это, искоса посмотрев на нее, бледна, но не напугана. Он оставался на коленях не только потому, что не хотел вставать из-за полного физического изнеможения, но и потому, что она целилась ему прямо в грудь из ружья. Он видел, что курок взведен.

— Послушайте, — сказал он. — Послушайте. — Ему не понравилось, что это прозвучало так глухо. Он чувствовал, что в голосе его должны были сливаться пафос усталости и мольба. — Не бойтесь, — он попытался начать сначала, — у меня нет сил.

— Поднимайтесь, — сказала она. — Дайте-ка на вас посмотреть.

Он, покачиваясь, встал на ноги с чувством глубочайшей обиды. Женщина не должна была так себя вести. Она должна была перепугаться, а она, черт бы ее побрал, и не подумала. Это он боялся и осторожно следил за стволом.

— Ну, что вам нужно? — спросила она.

К его удивлению, в ее голосе не было гнева, а только вполне естественное любопытство. Его раздражало то, что она явно была хозяйкой положения. Его подмывало, несмотря на слабость, припугнуть, проучить ее. Если бы он только мог дотянуться до этого ружья…

— Мне нужно убежище, — сказал он. — За мной гонятся.

— Гонятся? — спросила она. — Ищейки? Вам нельзя здесь оставаться. Вам лучше вернуться туда, откуда вы пришли.

— Но я не могу, — сказал он. — Меня схватят. Послушай. Я не преступал закон. За мной гонится не полиция. — Не спуская глаз с ружья, он шагнул вперед, простирая в мольбе руки так, как это часто делали на сцене.

— Назад, — сказала она. — Вам нельзя здесь оставаться. Поворачивайте на сто восемьдесят градусов и убирайтесь.

— Во имя любви Господней, — сказал он. Это выражение он тоже слышал в театре, но вряд ли девушка могла об этом догадаться. Оно прозвучало искренне, потому что в его голосе были настоящие слезы. Он устал и хотел спать.

— За вами гонятся, — сказала она, как будто разговаривая с очень глупым ребенком. — Вы здесь напрасно теряете время.

— Ну, доберусь я до тебя, — сказал он, неожиданно приходя в бешенство. — Я тебя научу милосердию. Христианка называется. — На глаза его навернулись теплые сентиментальные слезы при воспоминании о маленьких серых церковках, полях пшеницы, ступеньках у стен, медовом звоне далеких колоколов в сумерках, дроздах на снегу. — Я тебе покажу, — повторил он. Ее бледное безмятежное лицо приводило его в бешенство. — Я тебе скажу, что я с тобой сделаю. — С детским раздражением он поливал грязью нечто прекрасное и очень далекое, ненавидел себя и упивался собственной ненавистью. Он обрисовал кратко и натуралистично, что сделает с ней, и порадовался тому, как вспыхнуло ее лицо. Его выходка приблизила туман вплотную к нему. — Пойдешь к товаркам на панель! — кричал он, пытаясь уязвить ее, пока не потерял сознание и не превратился в безвольное, постыдно слабое существо, находящееся в ее власти.

В какой-то миг ему показалось, что она выстрелит. Теперь он был слишком изможден, чтобы бояться, и испытывал только неясное удовлетворение от того, что стол настолько отвратителен, что принудил ее действовать. Затем опасность миновала.

— Говорят вам, уходите. — Это было все, что она сказала. — Не знаю, что вам здесь нужно.

Его слегка пошатывало. Теперь он ее почти не видел. Ее фигура выделялась чуть более светлым пятном на сером фоне.

— Что это там за окном? — вскрикнул он с внезапной горячностью и, как только силуэт шевельнулся, бросился вперед.

Он почувствовал, что схватил ружье и рванул его вверх, пытаясь одновременно дотянуться до курка. Девушка была застигнута врасплох и на какое-то время уступила.

Пока дуло смотрело куда-то в потолок, он нажал на курок. Затвор сработал, но выстрела не было. Девчонка водила его за нос. Ружье не было заряжено.