Человека преследует тень

— Не мое золото. И деньги не мои… Меня просили привезти посылку… Мне только за проезд… Пенсия…

— Сколько вам дал Полев?

— Пятнадцать тысяч. — Он заговорил быстро, бессвязно:

— Все, все скажу… Только пожалейте… Помогу найти Полева и всех… Сын у меня в академии…

Романов с отвращением смотрел на этого жалкого, плачущего мужчину.

— Почему золото у Серегина не взяли?

— Боялся. Мне сказали, что Огаркин исчез… Сына жалко, — снова захныкал он. — Один он у меня…

— Кто вам сказал, что пропал Огаркин?

— Ковач, заведующий столовой на прииске.

Романов кивнул головой в сторону Лопаева.

— Уведите!

Когда инженера увели, спросил:

— Ковач уже у нас?

— Здесь! Билет покупал на самолет до Ленинграда на имя Лопаева.

— Сознался?

— Нет!

— Введите его.

Заведующий столовой осторожно опустился на кончик стула и растерянно смотрел на незнакомые лица.

— Ну, рассказывайте. Откуда у вас деньги, почему чужой паспорт?

— Из столовой я… заведующий…

— Уже знаем.

— Просил приезжий инженер билет купить. И деньги его. Угостил, конечно… Я и покупал…

— А где же-этот инженер?

— Инженер?! — переспросил Ковач.

— Да!

Пропал… Нету его.

— Паспорт вам оставил, деньги, а сам сбежал?

Пропал… Второй день нет…

Вторично в кабинет ввели Лопаева.

— Он?

Да!..

— Говорить будете?

— Буду. Все равно, конченый я человек, — чуть слышно проговорил Ковач и опустил голову.

Глава восемнадцатая

Когда бывший председатель старательской артели переступил порог своего дома, он не узнал его. Все веши были переставлены, на столе лежали пачки денег, на стульях сидели трое незнакомых мужчин.

Лукин интуитивно отступил назад и хотел было захлопнуть дверь, но сзади кто-то вежливо сказал:

— Заходите! Смелее. Вы у себя дома…

Лукин вошел, сел на предложенный ему стул и уставился на бумаги и деньги.

— Ваши деньги?

— Мои…

— Сколько здесь?

— Не знаю.

Лукин и в самом деле не знал, все ли деньги обнаружены или только часть из них.

— Откуда у вас столько?..

— Копил. Вся жизнь моя тут… Берег, отказывал себе во всем…

— А полный сарай пустых бутылок соседи вам нанесли?

— Старое это, не пью.

— Судя по этикеткам, половина бутылок опорожнена в этом году.

Лукин не мог прийти в себя от потрясения и не знал, что говорить.

— Так сколько у вас денег?

— Семнадцать…

— Нет, тридцать пять тысяч!

— Сорок пять, — поправил Ильичев.

Забыл…

— А куда возили ночью золото с Серегиным, помните?

— Спрятали. Спрятали золота!..

Ильичев переглянулся с товарищами.

— Где?

— Далеко. В шурфе, возле затопленной шахты.

«Неужели не все золото взяли у Серегина и Лопаева? — мелькнула мысль у Ильичева. — Надо проверить»,

— Поехали!..

Неподалеку от старой затопленной шахты Лукин попросил остановиться. Ткнув заскорузлым пальцем в засыпанный шурф, отрывисто сказал:

— Здесь зарыто…

По очереди стали рыть. Рыхлый грунт поддавался легко, но вскоре пошла галька и копать стало труднее. Часа через полтора лопата уткнулась в лед. Рыть дальше не было смысла.

— Лжете! — зло бросил Ильичев Лукину, который к этому времени сумел оправиться от потрясения и чувствовал себя гораздо уверенней.

— Упаси бог! Перепутал я… Кажется, в том шурфе…

Пришлось снова браться за лопату. Прошел час, Другой, начинало темнеть, а признаков золота не было.

«Время тянет, — понял Ильичев. — Надеется, что Лопаев успеет улететь».

— Опять не тот шурф? — спросил Ильичев, когда лопата вториччю заскрежетала по льду.

— Не тот, — равнодушно подтвердил Лукин. — Память сдает…

— Продолжим завтра, — спокойно сказал Ильичев. — А вам придется эту ночь провести у нас.

В районный центр приехали поздно вечером. Ильичев; познакомился с результатом допроса Лопаева, Серегина: и Ковача, после чего приказал привести бывшего председателя старательской артели.

— Рассказывать будете? — спросил Ильичев.

— Буду, — угодливо улыбнулся худенький человек с большими торчащими ушами. — Ваше дело спрашивать, наше — отвечать.

— Где золото? Зачем вы нас возили к старым шурфам?

— Запамятовал адрес. Золота нету и не будет.

Он снова гаденько скривил рот.

— Сообщников назовете?

— Были — нету. Все вышли.

Улетели сообщники с золотом?

— По щучьему веленью сплыли.

Капитан кивнул головой, и в комнату ввели Лопаева.

Еще не понимая, в чем дело, Лукин косо глянул через плечо и тут же пригнулся, будто хотел уклониться от удара.

— A-а! Будь ты проклят! — И разразился отборной бранью.

Лопаева вывели.

— Теперь говорить будете?

— Его, его золото! Моего ничего нет.

— Значит, изъятое у инженера золото не ваше?

— Не мое!

— А посылку упаковывали вы?

— Вы меня не ловите! Не знаю никаких посылок.

— И письмо в ней не ваше?

— Какое еще письмо?

Ильичев придвинул Лукину лист бумаги и ручку.

— Может, мы ошиблись, и вы здесь ни при чем. Пишите: про посылку и письмо ничего не знаю. И распишитесь.

Лукин внимательно посмотрел на капитана милиции и стал медленно писать. Поставив точку, отодвинул от себя бумагу.

— Вот и хорошо, — сказал Ильичев и вынул из папки найденное в посылке письмо.

— Стало быть, письмо не ваше?

— Нет.

— А кто же это вашим почерком пишет?

Побледневший Лукин понял, что проиграл.

— Давно с Полевым знакомы?

' — Давно.

— Посылка и письмо ему?

— Ему.

— А зачем вы нас к шурфам возили?