Чемпионы Темных Богов

Затем он приземлился, и момент прошел. Он схватил на лету ближайшего серафима. Инстинкт закричал ему немедленно отпустить существо, но Астреос только крепче стиснул хватку. Космический десантник почувствовал, как рвутся кожа и мышцы, когда он вздернул серафима с пола. Тот судорожно забился, по его мышцам засочилась кровь. Рука Астреоса нащупала его голову, сомкнулась на ней и вывернула. Трахея сломалась с резким треском.

Второй и третий серафим настигли его. Он замахнулся на них трупом. Энергетическая плеть разорвала мертвого серафима надвое. На Астреоса брызнула теплая влага. Он услышал шипение противников, и метнул разрубленное тело серафима на звук. Энергетические плети на руках безжизненного тела хлестнули по мясу со встряской разряжающихся молний.

Безмолвие. Астреос замер. Безмолвие не было настоящим — сирены сотрясали воздух, а палуба все еще рычала от ритма далекого сражения. Это было безмолвие преобразования. Долгое проходящее мгновение разум Астреоса оставался в оковах, его мысли парили внутри черепа. Мертвые серафимы конвульсивно дернулись у его ног. Их психическое омертвение рассеялось, и варп возвратился. Он едва не захлестнул его своей мощью.

Он рухнул на колени. На его коже проступил лед, и тут же растаял в огне. Его мысли закружились. Сквозь него взвихрились и протрещали ярость, восторг и скорбь. Он услышал, как к нему взывают голоса, говоря ему отпустить, освободить свой разум. Призрачные руки потянули его за конечности, чужие когти коснулись кожи. Его воля обрубила ощущения, как будто топором. Разум окреп и сфокусировался. Мысли обрели ясность и взорвались наружу, нашли варп и заново сотворили реальность.

Он начал идти вперед. На его следах взвивались языки пламени, облизывая тело. Его плоть защипало, когда раны затянулись. Иглы и кабели упали на пол, когда мышцы сгладили точки проникновения. Астреос чувствовал, как вокруг него течет время, густое, будто смола. Инквизиция и ее слуги уже наверняка знали, что что-то не так, что он освободился. Это было хорошо, это служило его целям.

Металлический капюшон, ввинченный ему в голову, раскалился от жара и стек расплавленными струпьями. Его лицо покрылось волдырями, пока на нем отрастала новая кожа и сухожилия. В глазницы затек огонь, спиралью свиваясь вокруг точек тьмы. К нему возвратилось зрение. Астреос посмотрел на мир сквозь пульсирующее пламя и увидел, что тот изменился. Из каждого угла лились цвета, вихрясь, словно пролитые на воду чернила. В воздухе мерцали призрачные образы, слишком слабые, чтобы разглядеть их отчетливо.

Астреос повернул голову. От плиты, которая служила ему ложем, и окружавших ее машин, куда ни брось взгляд, тянулся зал. В его углах скапливалась пустая тьма, накатывая на стены, что мерцали пылающими оберегами. За барьером двигались огни чужих разумов — он видел, как те пульсируют и мерцают, словно в такт с гулом сирен. Они шли за ним.

Он продолжил идти, с каждым шагом набирая скорость. Огонь снаружи и ревущий ад внутри его черепа слились воедино. Впереди него сформировалась сфера из синих молний, увеличиваясь, свиваясь щупальцами белизны и оранжевого жара. Когда Астреос был в трех шагах от мощных дверей зала, шар света выстрелил вперед и попал в металл. Слова-обереги, выгравированные серебром и золотом, загорелись и растеклись, скапывая по почерневшему порталу. Сфера расплавилась в двери, подобно закатному солнцу, тонущему в море. А затем она вырвалась наружу в брызгах металла, и Астреос прошел сквозь оплавившиеся обломки.

Кендрион открыл огонь и увидел, как снаряды сбивают мечника с ног. Руна угрозы, отмечавшая валящуюся фигуру, замерцала янтарным цветом, а затем покраснела. Подле него шагали его братья, позади — Издубар с соратниками-инквизиторами. Мчавшийся вперед Кендрион ощутил, как его окутала тишина психического омертвения. Он выстрелил снова, и оружие атакующих братьев, как одно, поднялось следом. Он зажмурился, когда его взор размылся от накатившей волны боли.

Пространство перед дверью заполняли неподвижные комплекты доспехов в шлемах с высокими гребнями. Стоило Кендриону посмотреть на Рубрику, как руны угрозы над ними окрасились янтарным, но его внимание было приковано лишь к двум фигурам у двери. Воин, в которого он только что попал, не шевелился, но вот второй как раз поднимался на ноги. Кендрион заметил забрызганную кровью броню и обрубок, где ранее была правая рука. Над ним замигала красная руна прицеливания, когда он встал и повернулся к двери. В целой руке он сжимал пистолет.

— Ариман! — воскликнул Издубар, и фигура оглянулась, одновременно приложив руку к центру круглой двери. Кендрион выстрелил, и болты врезались в спину Ариману. Воин повалился на дверь, когда попадания сорвали керамитовое покрытие с ранца его брони, и из обнажившегося топливного ядра посыпались искры. И все же он не упал. Ариман надавил, и дверь, дверь, что не имела ключей, отворилась.