Чемпионы Темных Богов

+ Ты слышишь это? + спросил он. Игнис наклонил голову, затем нахмурился. Ариман кивнул. + Волчий вой. +

Волки вышли из взбалтываемого штормом варпа. «Дщерь Хель», «Штормовой вирм», «Молот старки» и «Смертный смех» ворвались в боевую сферу, и волна от их появления как будто заставила содрогнуться сами звезды. Волки изливали перед собою пламя, рассекая собравшиеся корабли подобно удару пылающей секиры. Щиты мерцали и взрывались. Броня корпусов гнулась и плавилась, будто воск под огнем. Штормовая волна прокатилась сквозь барьер реальности, на краткое мгновение всосавшись обратно в варп, прежде чем ринуться вперед с новой мощью. Огни сражения замигали, переливаясь цветами. Теперь бой утратил последнее подобие порядка, не осталось ни рядов, ни формаций, лишь дергающийся клубок кораблей и рваного света. Рядом катился рой демонов, с воплем седлавших взрывные волны гибнущих кораблей, хохоча, невзирая на то, что некоторых захлестывали голодные течения.

Из морд Волчьих кораблей вырвались абордажные торпеды. Имперский флот обратил свои глаза и орудия на новоприбывших и поприветствовал их нестройным огнем. Торпеды врезались в корпуса, и воины внутри них освободились из подвесок. Существа в помятых доспехах и с искаженной плотью хлынули во внутренности имперских кораблей, секиры вздымались и опускались, когтистые руки рвали плоть, которая встречалась им по пути.

Гримур ощутил встряску абордажной торпеды, готовящейся покинуть «Дщерь Хель». Сидевший рядом Сикльд вздрогнул и выкашлял на палубу кровь, когда торпеда напряглась в пусковой шахте.

— Серебряный корабль, — прошипел рунический жрец между влажными вдохами. — Это изгнанник. Серебряный, словно снег под грозовым небом. Серебряный, словно молодая луна на воде. Серебряный…

Гримур хранил молчание. Через дисплей шлема он наблюдал за приветствовавшими его огнями битвы. Некоторые корабли уже пылали, уже умирали в штормовом разломе, но куда больше были целыми и невредимыми. Скоро от всех них останутся лишь почерневшие кости да металлические остовы. Волки настигли свою добычу: конец охоты близок, это был смертельный удар мечом.

Сикльд затрясся в подвеске, костяные амулеты застучали и задергались на его броне.

— Сон здесь, он здесь. Серебряный… — слова стоном вырвались сквозь оскаленные зубы. Гримур почувствовал, как под доспехами взбугрились мышцы. Он не мог этого остановить. На языке была кровь. Зубы, удлиняясь, ранили его рот. Гримур сжал кусок красной железной брони на шее.

— Серебряные их слезы. Окропи ими красную землю, смешай их кости с грязью, дай океану поглотить их кости, — по доспехам рунического жреца пробежали бело-голубые дуги грозовых молний, голод и ярость исходили от него, словно холод от ледника.

Часть Гримура подумала о спокойствии, о том, чтобы загнать волка внутри себя назад во мрак. Но в этом уже не было смысла, они неслись по снегу, под луной и куполом тьмы, и кровь жертвы была солью и кровью в воздухе. Вот-вот они исполнят давно данную клятву. Гримур освободил своего волка, и из его горла вырвался вой. Вокруг него взвыли его братья, и битва взревела в ответ.

Кендрион еще находился в сознании, когда ударный отряд во вспышке света вернулся обратно на «Клятву Сигиллита». Он увидел это глазами братьев, ибо его настоящее зрение угасло до смазанных красно-черных оттенков. Они появились в телепортационной камере, двадцать восемь Серых Рыцарей и четыре человека. От их доспехов поднимался грязный дым — остаточный свет от телепортационного сполоха. Издубар рывком сорвал шлем. Рядом с ним неподвижно высилась старуха в экзодоспехах. Эрионас ждал их, его грива кабелей уже была подключена к разъемам в стенах камеры.

Лицо Издубара походило на бледную маску, на его челюсти и лбу пульсировали вены.

— У нас еще есть силы, — произнес лорд-инквизитор, выплевывая слова, словно те были кусками сгнивших фруктов. — Им не вырваться. Мы выпотрошим каждый корабль, а после будем искать в пепле его труп.

Лицо Эрионаса дернулось, серебряные глаза заплясали от проецируемых данных. Его лицо исказилось от паники.

— Лорд Издубар…

— В этом нет смысла, — сказала Малькира, ее ядовитый голос громыхнул из наружного громкоговорителя доспехов. Издубар повернулся к ней. — Если Ариман получил то, зачем пришел, ему следовало бежать, попытаться прорваться.

— Мой лорд… — голос Эрионаса превратился в пронзительный вопль.

«Она права, — подумал Кендрион, услышав слова сквозь пелену боли. — Они что-то упускают из виду. Все мы что-то упускаем».

В разуме Кендриона ревел варп, заставляя меркнущие мысли дребезжать от растущей ярости. Его проецируемое сознание начало гаснуть, очертания инквизиторов мутнеть, когда ощущения влились назад в изломанное тело. Он что-то услышал, некий психический крик, поднимающийся над штормом. Это был вой.

— Он бы спланировал план отступления, — сказала Малькира.