Чепешев-супермен

В подвале кроме табурета и сколоченной из досок лежанки больше ничего не было. Под самым потолком светилось маленькое одинокое окно тусклым светом и, сидя на табурете, Нехорошев угрюмо наблюдал, как в нем неустанно шагают чьи-то ноги. За это время он пересмотрел такое количество обуви, что от нечего делать даже пробовал ее градировать по размерам, моделям и гендерным признакам.

Еще немного, и я начну их считать, с горечью подумал он и невесело припомнил, что тяга к систематизации – его вторая натура.

Когда сидеть на «стуле» надоедало, он ложился на жесткую «кровать» и медленно уходил в себя.

Шаги за дверью ненадолго отрывали его от мрачных мыслей, но только на короткое время. Шаги приходили вместе с едой, и других он уже не ждал. А первые два дня он еще настойчиво пытался узнать у коренастого мужика в балаклаве где он и чего от него хотят. На что тот неизменно отвечал: «Я не уполномочен» и невозмутимо продолжал «выполнять свои обязанности».

Очень скоро Нехорошеву стало ясно, что дело это абсолютно бессмысленное, и теперь он только ел молча, усевшись на топчан, и даже не смотрел в сторону немногословного бесчувственного больше похожего на робота стража. Табурет в этом случае служил чем-то наподобие стола, полностью вся посуда на него не помещалась и поэтому неуполномоченному приходилось заходить по нескольку раз. И тогда Нехорошев все же скользил по нему взглядом. Безучастно и уныло. А мужик, казалось, не обращая на это внимания, все же иногда покрякивал, как если бы усовестившись, извинялся перед кем-нибудь из своих знакомых.

Еда была явно из ресторана, и, думая об этом, Нехорошев снова и снова возвращался к теме своего бывшего партнера. Казалось, ресторанная еда указывала вроде бы на Олега. Но полной уверенности в том, что это он причастен к его заточению, почему-то теперь у него не было. Теперь он не мог понять, с чего вообще он решил, что поступившие на его счет деньги – это плата за то, чтобы его скомпрометировать. Что-то до сих пор он не слышал не про один такой случай, чтобы компрометировали подобным образом. Видно, на тот момент его так переклинило, что он уже рад был первой, пришедшей в голову гипотезе, которая, к тому же, ничего и не объясняла.

Впрочем, в момент настоящий, когда ситуация коренным образом изменилась, эти его домыслы вообще перестали иметь всякое значения. Теперь его голова была занята совсем другими вещами.

Двое суток напролет Нехорошев силился понять, кто и зачем его похитил. Лежа на топчане и уставившись в потолок немигающими глазами, он выдвигал одну версию за другой, строил догадки, вспоминал все, что в последнее время с ним происходило вплоть до мельчайших подробностей, но ни до чего так и не додумался. На его взгляд, в этом его похищении не было ни смысла, ни мотива, ни какой бы то ни было необходимости.

Когда ждать что его ждет, ему окончательно надоело, он вконец расслабился и впал в сон. Нервное истощение в этом ему существенно помогло. Но слишком долго спать он почему-то тоже не смог. А когда проснулся, то сразу вспомнил о Жанне.

Вспомнил то, что как раз накануне он обещал ей перезвонить. И тогда в нем поселилась надежда.

Нехорошев знал, что Жанна обязательно захочет выяснить, почему он не позвонил. И это, зная Жанну, вселяло в него уверенность в том, что она непременно добьется своего. Тут же вспомнилось, что он оставил незакрытой машину на офисной стоянке, что также, на его взгляд, со всей определенностью наводило на мысль, что он исчез не по своей воле.

Служба безопасности в его конторе супермощная, это он тоже прекрасно знал, а ее начальник Звенигоров, так вообще всю жизнь прослужил в спецслужбах. Так что сложить дважды два им не составит никакого труда.

По своей многолетней привычке, проанализировав только что сконструированный алгоритм, Нехорошев обнаружил, что в цепочке его логических рассуждений два человека – Жанна и Звенигоров, оказались в одном ряду. А по его представлениям, тоже сложившимся в ходе многотрудных умственных упражнений, что-то в данном случае их обязательно должно было связывать. И он таки припомнил что.

До того, как Звенигоров вышел на пенсию и поступил к нему на службу, он не был с ним лично знаком. И при приеме его на работу на руках имел только его резюме, да и то – не резюме, а одно название. Что тот мог в нем указать, учитывая, в каком ведомстве он служил? Да ничего. Из своих источников Нехорошев узнал о кандидате на ответственную должность несколько больше, но и этого тоже было явно недостаточно. И тогда он по привычке обратился к Жанне за советом. Иногда он прибегал к помощи ее интуиции в порядке исключения. Уж, из каких соображений она исходила, когда давала ему ответ, он не помнит, только получив от нее добро, Нехорошев принял окончательное решение и зачислил новоиспеченного начальника службы безопасности в свой штат.