Черчилль

7. Рассказывают, что на Ялтинской конференции Сталин угостил Черчилля армянским коньяком «Двин», от которого тот пришел в большой восторг (особенно обнаружив, как он великолепно сочетается с его любимыми сигарами). И с тех пор Сталин ежемесячно присылал ему по ящику этого коньяка. Но в 1951 году Черчилль вдруг заметил, что вкус «Двина» ухудшился, и пожаловался на это Сталину. Тот приказал проверить, в чем дело, и выяснилось, что главный технолог Ереванского коньячного завода Маркар Седракян арестован по доносу и сослан в Сибирь. По личному приказу Сталина его вернули, восстановили в партии и назначили на прежнюю должность, что дало возможность Черчиллю до конца жизни наслаждаться любимым коньяком. А Седракян, кстати, в 1971 году получил звание Героя Социалистического труда.

Правда, в этой истории много нестыковок, иногда даже называют не Ялтинскую, а Тегеранскую конференцию, хотя «Двин» тогда еще не выпускали. Да и Седракяна в Сибирь не ссылали, хотя, по воспоминаниям его сына, он действительно был за какую-то ерунду снят с должности и на год отправлен в Одессу, где работал на местном заводе и создал коньяки «Украина» и «Одесса». Ну и уж совсем непонятно, с чего бы это Сталину продолжать посылать Черчиллю коньяк после Фултонской речи. Но если отделить все эти придумки, похоже, Черчиллю действительно на одной из конференций преподнесли ящик армянского коньяка, и тот ему очень понравился.

8. Черчилль был из тех людей, которые очень легко могли пустить слезу – от расстройства, обиды, горя, восторга, умиления и т. д. Сам он говорил своему личному секретарю Энтони Монтегю-Брауну: «Знаете, я страшный плакса. Вам придется привыкнуть к этому». «Плаксой» его называл и герцог Виндзорский (бывший король Великобритании Эдуард VIII, отрекшийся от престола в 1936 году). В 1952 году он писал своей жене: «Надеюсь снова увидеть Плаксу до отплытия… – и потом еще: – Никто не плакал в моем присутствии, только, как обычно, Уинстон».

Эндрю Робертс в книге «Черчилль и Гитлер» перечисляет самые известные случаи, когда Черчилль плакал на публике:

– когда узнал, что лондонцам во время бомбежек приходится стоять в очередях за птичьим кормом, чтобы накормить своих канареек;

– после окончания своей знаменитой речи «Кровь, пот и слезы»;

– на церемонии крещения внука, названного в его честь Уинстоном;

– во время ликования, вызванного его объявлением в Палате общин о нападении на французский флот в Оране;

– в ходе поездки на Ближний Восток во время бомбежек Лондона в сентябре 1940 года;

– в конце визита в Великобританию американского посланника Гарри Гопкинса;

– услышав о страданиях населения оккупированной Франции в июне 1941 года;

– во время просмотра фильма Александра Корды «Леди Гамильтон» на пути в бухту Плацентия (кстати, это был его любимый фильм);

– во время молебна на военном корабле Prince of Wales;

– во время торжественного марша после сражения при Эль-Аламейне[1];

– после получения результатов всеобщих выборов в 1945 году;

– во время ответной речи Джона Фримена[2] при открытии сессии парламента в августе 1945-го;

– на первой встрече солдат, потерявших зрение в сражении при Эль-Аламейне, которая проходила в Королевском Альберт-холле;

– на похоронах сэра Стаффорда Криппса[3].

Байки о Черчилле

1.

Зимой 2004 года британская газета The Mirror написала, что найден попугай, некогда принадлежавший Черчиллю. Этому попугаю на тот момент было уже 104 года, и он (точнее она, поскольку это была самка) продолжал потрясать окружающих, ругаясь матом голосом великого политика. Ругательства в основном касались Гитлера и нацистов и, судя по пересказам, были как-то не очень разнообразны для человека, так блестяще владеющего английским языком, – в основном «Fuck Hitler!» и «Fuck Nazis!». По словам нового владельца, этот попугай по имени Чарли долго жил у Черчилля и в свое время шокировал этими выкриками немало британских политиков. Правда, дочь Черчилля опровергла, что в их доме когда-либо был такой попугай, и добавила, что ее отец, лауреат Нобелевской премии по литературе, уж точно научил бы своего попугая чему-то более изящному и интеллектуальному.

2. Черчилль часто спорил с одной из представительниц движения за права женщин – леди Нэнси Астор, первой в истории женщиной, избранной в Палату общин и к тому же дамой, склонной к троллингу. Поскольку оба они за словом в карман не лезли, им приписывают несколько язвительных диалогов.

Так, когда Черчилль узнал о ее избрании в парламент, он сравнил это событие со страшным сном, в котором кто-то внезапно врывается в вашу ванную комнату. Астор парировала, что премьер-министр, мягко говоря, недостаточно красив для такого рода ночных кошмаров. После этого Черчилль выдержал паузу, глубоко затянулся сигарой и выдохнул со словами: «Мой главный ночной кошмар стоит сейчас передо мной».

Рассказывали, что однажды речь зашла о костюмированном бале в доме Асторов, и Черчилль поинтересовался: