Череп на рукаве

– На Омеге-восемь им требовалось достаточно много времени, чтобы развиться во что-то значимое, – заметил я. – А в теле, что же, – сразу?

– Телом мы пока ещё занимаемся, – отчего-то потупился студент. – Посылаем рефрижераторы, они привезли много заражённых тел... тяжёлая работа, господин лейтенант, и опасная...

– Само собой, – согласился я. – Ну а гипотеза-то какая-то есть?

– Есть, само собой. Даже несколько. Первая – что изначально они

рассчитывали на животных, возможно, каких-то ящеров, защищённых костяной броней, и тогда развитие в теле жертвы имело смысл, – с важным видом пояснил студент. – Вторая – что таки да, для нормального метаморфоза им требуется существенное время, поэтому можно предположить развитие в трупе некоего ослабленного подобия, не столь летального, но тоже способного к атаке – к примеру, не защищённого ничем гражданского населения.

Я кивнул.

– Ну а центр? Вы нашли хоть что-то подобное центру? Меня мои ребята первым делом об этом спросят. Куда бить? – вот в чём вопрос, перефразируя, так сказать, классика...

Студент Шекспира явно не знал и замечание моё успешно пропустил мимо ушей.

– Нет, господин лейтенант. Туча если и управляется – но не из... то есть я хочу сказать, нет никакого «центра», в который пальнёшь – и всё рассыплется. Примерно как иммунная система. Мозг ведь ею не руководит.

– Но если этот мозг разнести...

– Разумеется, господин лейтенант. Но у человека он известно где. А у Тучи нет.

– Очень ободряюще, – проворчал я.

...На обратном пути я увидел в действии «мясовозки». Длинные грузовики с морозильными трейлерами. Они медленно втягивались во двор корпуса, сами похожие сейчас на каких-то громадных могильных червей. Из воротец внутреннего грузового лифта выскакивали люди в самых настоящих, без дураков, скафандрах. Один за другим выволакивали чёрные пластиковые мешки, покрытые инеем. Без всяких церемоний, словно мясные туши, кидали на тележки. И один за другим, словно трудолюбивые муравьи, утаскивали в открытую пасть лифта. Было в этом на самом деле что-то от муравейника, разжившегося падалью – дохлыми гусеницами или чем-то подобным. Меня передёрнуло – конечно, работа у ребят здесь такая, что не до чувств и не до эмоций, чего только не насмотришься, но вот так с телами обращаться... совсем уж не по-христиански.

...Ребятам во взводе, офицерам в роте и батальоне я ничего утешительного сказать не смог. Мы столкнулись с принципиально новым врагом. Который умеет донельзя быстро приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам. Девять «маток» уничтожено, оружие первого удара не сработало, но последняя, десятая тварь затаилась где-то на океанском дне, и её не может обнаружить вся та суматошная свора спутников, в спешном порядке закинутая на орбиту.

Оставался вопрос – чем заняты сейчас интербригады? Милейшая Дариана Дарк? И... Далька? Какая вообще связь между ними и этой ордой монстров?..

Ответы здесь мне не поможет найти никакой научный центр.

Наверное, мне следовало признаться себе, что я даже рад тому, что моими врагами больше не выступают люди. Второй атаки, как на Сильвании, я не переживу, это точно. Просто пойду и тихо удавлюсь, как Иуда.

И первая часть плана, несмотря ни на что, выполнена. На моих плечах офицерские погоны. А в Империи это очень много значит, даже если у тебя всего лишь полевой патент, который ещё предстоит подтвердить в академии.

Прошло несколько дней, миновала неделя, за ней – месяц... Новоиспечённый полк «Танненберг» по-прежнему торчал на Иволге, с которой корабли Имперского флота уже вывезли почти всё гражданское население. Приказ об эвакуации выполнялся беспрекословно, хотя многие начинали ворчать, чего, мол, нас с мест срывают. Как-то незаметно, само собой, вышло так, что мы снова стали встречаться с Гилви. Она тоже получила свои нашивки, став унтершарфюрером, работала старшим «Шифровальщиком» и имела под командой трёх молоденьких вольноопределяющихся студенток физико-математического факультета местного универа.

Меня всё-таки тянуло поговорить с ней. Давно уже не Приставала ко мне dame гауптманн Шульце со всяким бредом насчёт регулярной половой жизни, без сомнения, Претворяя в жизнь методички соответствующей академии; и сама Гилви то возникала в моей армейской жизни, то вновь отдалялась. Мы то оказывались с ней бок о бок, как на Омеге-восемь, то нас вновь разводило – порой на месяцы. Сейчас же она усердно корпела над своими шифровальными агрегатами в штабе полка. Не самая интересная и захватывающая работа, право слово. Но Гилви она вроде как нравилась – она, как и я, делала карьеру. Хотя цели, как я тогда полагал, у нас были совершенно различными

– Как думаешь, Рус, удержим мы их?