Череп на рукаве

– Бой был вчера, господин лейтенант. Имперский десантник тем и отличается от обычного Feldgrau, что сразу после боя годится хоть на смотр к Его Величеству! Никто, не должен думать, что бой есть предлог не следить за собой. Сперва подворотнички, потом патронные сумки, и так докатимся, что в казённиках лягушки скакать будут. Трое суток ареста этой неудачной пародии на имперского ефрейтора, господин лейтенант.

– Так точно, трое суток ареста, – в голосе лейтенанта словно броневые траки лязгнули. – Однако я выражаю несогласие с вашим решением, господин гауптманн, и вынужден обратиться к вышестоящему командиру. К господину майору Иоахиму фон Валленштейну. До его решения приказ об аресте ефрейтора в силу не вступит.

Лицо штрюля перекосилось, однако сделать он ничего не смог. Лейтенант рисковал, потому как если командир батальона подтвердит решение штабного гауптманна, под арест вместе со мной пойдёт и лейтенант.

Офицеры молча откозыряли друг другу и разошлись.

– Ефрейтор! – Лейтенант присел на край аппарели. – Знаю, то, о чём с тобой толковал этот тип из ИСС [7], сугубо и трегубо секретно, но если они собираются взяться за мой взвод из-за тебя, так и знай, что лучше бы тебе на свет не рождаться.

– Никак нет, господин лейтенант. Заверяю вас, за наш взвод они не возьмутся. Это касается меня и только меня, господин лейтенант.

– Надеюсь, – буркнут тот, вставая. Однако, уже собираясь идти, вдруг повернул голову: – Но знай, я дам тебе самую лучшую рекомендацию, какую только могу. Чую, нам понадобятся настоящие солдаты. И скоро. Не благодари, ефрейтор. Делаю это не за твои красивые глаза. Мне во взводе нужны такие, как ты. Всё ясно?

Я постарался гаркнуть «Так точно!» как можно выразительнее.

До самого конца дня ничего интересного так и не случилось. Подвергнутые «активной полевой реабилитации», накачанные стимуляторами и прочей гадостью, один за другом доложились о прибытии все мои ребята, кроме двух – упокоенный Кеос дожидался отправки на орбиту, Сурендру уже транспортировали в госпиталь. Его проплавленный шлем тоже стал добычей секуристов. Нам, мелкой сошке, оставалось только ждать.

В нашу аппарель танкисты загнали БМД, мы помогали им с маскировкой. Потом я заставил своих архаровцев как следует вычистить оружие и «осуществить индивидуальную подгонку снаряжения».

...Ясно было, что мы столкнулись с какими-то совершенно неведомыми нам формами жизни. Крайне нецелесообразными по форме, скорее всего – неспособными к выживанию в естественной среде. Неэндемичными для данной планеты. Животный мир Зеты-пять мы уже успели изучить достаточно хорошо. Ничего подобного тут никогда не наблюдалось. То есть кто-то перебросил сюда этих монстров; но тогда – зачем? Что это – война? Война с Чужими, которых мы всегда так страшились? Ведь доселе все войны Империи были, так сказать, гражданскими войнами в пределах человеческой расы. Мы ещё никогда не сталкивались с Чужими в открытом бою. Симуляторы и прочее оставались именно симуляторами и прочим.

Надо сказать, мне от этого стало несколько не по себе. Даже и не «несколько». Только большим усилием воли я удержал свои зубы от постыдного выколачивания быстрой дроби. Потому что иначе моё отделение, и без того не отмеченное, как говорится, печатью храбрости, окончательно потеряет дух. А помирать из-за этих «отбросов Империи», как выразился бы мой отец, мне было решительно не с руки.

Конечно, они пристали ко мне с расспросами. Ефрейтор – это всё-таки не вахмистр, который есть почти что офицер. Ефрейтор – тот же рядовой, лишь чуть-чуть приподнятый над общей массой десанта.

Никто здесь не имел больше чем восемь классов. Из школьных курсов биологии помнили только, что там «лягушек резали». Что такое ДНК и ген, вспомнил один Глинка.

– Биологическое оружие, ребята, – сказал я. – Твари, специально выведенные для войны. С очень коротким веком, но все системы у них работают на пределе и за пределом. Образно говоря, они себя сами сжигают. Оно и понятно – долго такие бестии не проживут. Хотел бы я повозиться с их геномом...

– Командир, а лемуры как же? – спросил Мумба. Мои истории о генах, энхансерах, интронах и экзонах он слушал широко разинув рот. – Они что, тоже... чушки, для войны только?

– Лемуры – нет, – подумав, сказал я. – Они тут жили испокон веку. А вот те коричневые твари, которых мы на площади били, – они да... И то сказать, те, кто их сюда забросил, дураками большими были.

– Почему, командир? – хором спросили разом Мумба, Глинка и Хань

– Потому что с большими тварями и бороться легче. Они уязвимы для пуль, для гранат, для снарядов. От них защитит... гм, должна защитить броня, – поправился я, вспомнив несчастного Кеоса. – А вот будь тут рои пчёл с ядовитыми жалами... или какие-нибудь мелкие муравьи... с ними много не навоюешь. Их обиталища пришлось бы просто огнём выжигать. А. зачем нам планета-пепелище? На Зете-пять люди жили. Надо, чтобы и дальше жить смогли. Термоядерными бомбами это легко закидать. А вот попробуй на самом деле победить.