Черепашья луна

Уолт идет к своей машине, стараясь не смотреть на собачью могилу. Он звонит Ричи, чтобы тот направил сюда сантранспорт, который отвезет тело в морг. Потом достает из перчаточного ящика жевательную резинку, заботливо положенную туда его женой. Поскольку он еще начальник, никто не станет подвергать сомнению его решение обойтись без вскрытия. Никто даже знать не будет, сделал ли он запрос в полицию штата относительно личности погибшего. Уолт всегда был общительным: он ездит в Хартфорд-Бич поиграть в покер с некоторыми из тамошних полицейских, у него есть парочка закадычных друзей с детства, и они с Роузи частенько ходят в гости к кому-нибудь из знакомых заводчиков лабрадоров, с которыми дружат много лет. Но Уолт думает, что, доведись ему выбирать, на кого положиться, кому довериться, он выбрал бы Джулиана. Он даже толком не знает почему — возможно, потому, что когда-то, в ночь аварии, он оказался на дежурстве, а может, потому, что он хорошо разбирается в людях.

— У меня щенки родились, — говорит Уолт Джулиану, когда они стоят, облокотившись на перила крыльца в ожидании Ричи. — Четыре желтых и два черных. Я бы тебе выбрал.

— У тебя когда-нибудь было ощущение, будто твоя жизнь не совсем твоя, а ты нужен только затем, чтобы что-то через тебя случилось? — спрашивает Джулиан.

Уолт переводит на него глаза, чтобы убедиться, что эту длинную фразу произнес именно Джулиан Кэш.

— Нет, — сознается Уолт. — Хотя что-то похожее бывает, когда я везу Роузи в Хартфорд-Бич по магазинам.

Джулиан громко смеется, но посредине смех вдруг ломается, превращается во что-то еще. Может, в стон или плач.

— Ты всегда теперь будешь столько болтать, или тебя кто заколдовал? — спрашивает Уолт.

— Терпеть не могу болтунов, — говорит Джулиан. — А теперь я сам стал такой.

Доносится звук полицейской сирены, и Джулиан прикидывает, что Ричи как раз проехал мимо закусочной Чака и Карла. Наверное, посетители все повытягивали шеи, чтобы увидеть, что происходит. Ладно, имеют право смотреть сколько угодно, правды они все равно не узнают: не узнают, что огромный, весом в сто фунтов, пес, способный растерзать человека, так полюбил ребенка, что и раненный, бросился защищать его и что такой тип, как Джулиан, после всего того, что с ним было, оказался способен чувствовать.

— Ты у меня тут, случайно, не расклеился? — мягко спрашивает Уолт, глядя на машину Ричи и «скорую помощь», появившиеся на грунтовке; чертовы дербники сразу подняли гвалт.

Джулиан смотрит туда, где под кипарисами в земле лежит его пес, отныне и навсегда. Лоретта, наверное, сейчас в доме, спит на постели, хотя ей это и запрещено. Двадцать лет назад он мог уехать отсюда куда угодно, а он вернулся и живет всего в нескольких милях от места, где родился. В ту ночь в лесу от крика его матери поднялся рой пчел. Не накрой она его тогда своим платьем, они закусали бы его. Не пробеги она бегом весь путь до дома мисс Джайлз, он бы так и не ожил. Может, он вспомнил бы, если бы поднапрягся, складки ее платья, пчел, испуганных темнотой и преследовавших их всю дорогу до крыльца мисс Джайлз.

— Может, это ты у нас расклеился? — говорит Джулиан Уолту. — Может, это у тебя никотиновая ломка. Не приходило в голову?

— Нет, не приходило, — говорит Уолт, искренне удивленный тем чувством облегчения, с каким он снова слышал голос Джулиана.

Уолт не будет скучать по работе. Он уходит, пока давление у него нормально высокое, а язва под контролем. Ричи Платт не готов занять его место, так что, скорее всего, придется поискать замену за пределами Верити. Дело не в том, что он не считает Джулиана достойной заменой. Считает, хотя и знает, что пришлось бы его отстаивать перед городским советом. Он просто не хочет подкладывать свинью Джулиану. Упакует он свои вещички в кабинете, и все, даже оглядываться не будет. Вот только к Джулиану будет заезжать иногда, когда нечем будет заняться или захочется поболтать.

Через две недели Кейт собирает вещи и с удивлением обнаруживает, что ему почти ничего не нужно. Он кладет в чемодан свитер, любимые джинсы, банку с монетами и — в последнюю минуту — теннисную ракетку, которую отец подарил прошлым летом, а он к ней не прикоснулся с тех пор, как они уехали из Нью-Йорка, и неизвестно, когда прикоснется, потому что записался в летнюю школу в Грейт-Неке. Отец не знает подробностей, знает только, что были неприятности. Он уже звонил с предупреждением, что введет для него комендантский час, отбой в десять часов, даже по выходным, и Кейт не стал спорить. Он не позвонил Лэдди Стерну, хотя, может быть, никогда не вернется. Ему разрешено остаться в Нью-Йорке до конца лета, если он захочет. Но на самом деле он хочет только одного: вернуть своего пса, но это невозможно.