Через годы, через расстояния

Я узнал глаза твои, родная,Этих губ знакомых очертанье.Эта встреча на переднем краеСамое чудесное свиданье.Я на миг забылся, вспоминая

То, что позабыть не в состоянье...Ты же знаешь, на переднем краеОчень редки нежные свиданья.Я забылся, взор твой синеокийИ твою улыбку вспоминая.

Где-то далеко ты на востоке,Я ж иду на запад, наступая.Я вхожу в сожженные селенья...Все длинней меж нами расстоянье.Я иду дорогой наступленья

К нашему грядущему свиданью.

Меня недавно спросили: "Эти стихи были посвящены именно Ольге Кондрашенко, или в них есть некий собирательный образ?" "Нет, - ответил я. Эти стихи были посвящены Оле, хотя вы правы, в них, безусловно, присутствует и собирательный элемент".

Переписка с Ольгой Кондрашенко у меня продолжалась и после Сталинградской эпопеи. Но Сталинград занимал особое положение и в характере нашей переписки, начавшейся, для меня во всяком случае, с Акмолинска, куда я попал во вновь формирующуюся 29-ю стрелковую дивизию, не зная, не ведая того, что в ее составе мне суждено будет пройти от начала и до конца все круги ада сталинградского побоища в должности политрука минометной роты и заместителя командира артиллерийской батареи.

14 мая 1942 года я писал своей подруге:

Здравствуй, Оля!

Сообщаю тебе, что из Акмолинска я выехал 29.03.42 года. Сейчас нахожусь близко от фронта снова. Скоро вступлю в бой с немецкими захватчиками. Прошу тебя не терять со мною связи. Если все кончится хорошо, наверняка увидимся. Пиши мне чаще письма. Если потеряешь со мной связь, прошу связаться с братом, адрес которого я тебе давал.

В бой мне пришлось вновь вступить не так уж скоро и не там, где предполагалось.

"До поры до времени, - говорится в первых же строчках "Моего Сталинграда", - никто из нас, оказавшихся августовским летом сорок второго между Доном и Волгой, как между тяжким огненным молотом и наковальней, никто не знал, не ведал (повторю и здесь два этих слова! - М.А.), что Абганерово будет включено в наши души раз и навсегда, до последнего часа останется там у тех немногих, кому неким чудом удалось выжить.

Двумя неделями раньше сформированная в казахстанских степях 29-я стрелковая дивизия, новенькая, с иголочки, свеженькая, укомплектованная по штатному расписанию, предназначенная было для обороны Москвы на дальних подступах к ней и временно расквартированная под станцией Волово Тульской области, неожиданно, в одну июльскую ночь и в одно утро была погружена в эшелоны и с бешеной скоростью устремилась куда-то на юго-восток".

Впрочем, мы-то догадывались, куда именно.

И вот первое мое письмо оттуда: