Через пламя и ночь

Навстречу им вышла пожилая женщина. Её седые волосы были заплетены в толстую свободную косу, а глаза сверкали белым, как у Боярышника. Чародеи спешились перед ней – от Илара не ускользнуло, как изменились их лица, став благоговейными и смирными. Чародеи по одному подходили к женщине, кланялись, а некоторые даже вставали на колени и целовали смуглые руки.

– Как добрались, девочка? – спросила женщина у Желны после того, как та поцеловала ей руку.

– Хорошо, Матушка. Благодарю. – Она снова поклонилась, положа руку на грудь. – Как остальные наши отряды? Все, кого ты звала, уже прибыли?

– Не все. – Матушка вздохнула. – Сыч, Окопник и Жабник поехали втроём, и Чубушник принёс дурную весть, что нашёл их мёртвыми. От некоторых так и нет вестей. Боярышник где-то задержался, я велела ему отыскать и привести Смородника, но обоих всё нет и нет.

По лицу Желны пробежала тень.

– Ох. В самом деле, дурные вести. Но я привела нового парня с искрой. Может, взглянешь на него?

Илар кожей ощутил, как белёсый взгляд Сенницы вперился в него. Конечно, она прекрасно знала всех своих чародеев в лицо и сразу заметила чужака.

– Ты должен подойти и высказать своё почтение, – подсказала Вайда, светловолосая стройная чародейка из отряда Желны.

– Иди, – вздохнула Купава. – А то нехорошо получится. Но будь осторожен.

Илар поцеловал её в висок и спрыгнул с телеги. Подошёл к Матушке – она едва доставала ему ростом до груди. Поклонился низко, вставать на колени и целовать руки не стал, всё-таки он ей не служил.

– Хранит вас свет, – сказал он, вспомнив, что чародеи молятся не Покровителям.

Сенница удовлетворённо кивнула.

– И тебя, мальчик. Как зовут, откуда?

Илар кратко представился, умолчав, правда, про Сонные Топи. Сенница сама поймала его руки и стиснула. Илар замер. Ладони чародейки были сухими и горячими, как печные угли. Хотелось вырвать свои пальцы, но он не посмел.

– Лицо у тебя будто бы знакомое… – проговорила Сенница. – И искру чую. Такие ребята мне всегда нужны. Особенно сейчас, когда отряды редеют. Пойдёшь учиться? Староват, правда. Сколько тебе?

– Двадцать три.

За спиной кто-то из чародеев разочаровано присвистнул.

– Многовато. Ко мне обычно лет до тринадцати идут. Потом тяжелее. Кто в двенадцать пришёл, у тех уже частенько искра не слушается, до десяти удачнее всего. Но ничего. Пригодишься.

Она чуть подняла голову, и Илар понял, что она смотрит позади него, на Купаву.

– А что она? Тоже с искрой или без?

– Без, – ответила Купава.

– Разбудим, коли захочет.

– Не надо её, – хрипло попросил Илар. – Пускай спокойно живёт.

Сенница фыркнула.

– Раз с тобой связалась, искрой меченным, уже не будет ей покоя. Так и придётся думать: где ты, жив ли, не ранен… Но такая уж у нас доля. Я вот тоже всегда сижу и детей своих жду. Кто вернётся, а кто нет…

Она отпустила руки Илара и вздохнула.

– Пойдём поговорим, если хочешь.

Сглотнув, Илар обернулся на Купаву. Та уверенно кивнула:

– Я с Желной пойду. Ты иди.

Матушка взяла Илара под руку, и они прошли по дороге вокруг терема. За елями и высокими кустами открылся берег неширокой речки, тихой, неглубокой, с заводями, полными цветущих кувшинок. Отсветы красных огней мигали на водной ряби – словно течение подхватило снопы чародейских искр и перекатывало, то притапливая, то выбрасывая на поверхность. На другой стороне реки начинались дома, и люди спокойно гуляли по улицам, несмотря на поздний час.

– Как тут спокойно, – вырвалось у Илара с горечью.

Сенница посмотрела на него снизу вверх своими белёсыми глазами.

– Потому что мы трудились над этим покоем. Взращивали и лелеяли его. А теперь нежаки вновь хотят его разрушить. Из какой ты деревни, парень?

Илар шумно вдохнул носом ночной воздух, пахнущий рекой, крапивой и невзрачными вечерними цветами.

– Из Ежовников.

– Недалеко. Слышала, вас плотно упыри обложили. Выучишься у меня, сможешь защищать свой дом и родных.

– К нам приезжали чародеи. – Он повернул голову, чтобы видеть лицо Матушки. – И стали грабить нас. Разве это защита?

Она невинно пожала плечами.

– Отчего не защита. За защиту нужно платить. Вряд ли барахло стоит дороже жизни. Дай получше почуять искру твою. Скажу, будет ли от тебя толк. До меня доходили слухи о бродячем чародее, который в одиночку разбрасывает целые стаи. Нам бы пригодился кто-то похожий, я бы сумела твою искру направить. Но не сразу, конечно.

Они остановились на берегу реки. От воды тянуло прохладой, мокрая от росы трава липла к щиколоткам. Илар бы с удовольствием искупался – здесь, кажется, не боялись ни нежаков, ни неведомую нечисть, которой пугали детей. Дома говорили – больше в шутку, чем всерьёз, что по вечерам парней сманят русалки и утянут на дно, но все понимали: если кто и утянет на дно, то нежак, прикинувшийся сперва лягушкой, рыбой или ужом. И ему будет всё равно, парня тянуть или старика, ребёнка или женщину.

– Я не умею её показывать, – буркнул Илар. Он надеялся, что Сенница не заметит охватившее его смущение. – Она как-то сама…

Сенница встала напротив него и взяла его ладони. Положила себе на ключицы и вскинула голову, заглядывая прямо в лицо.