Через розовые очки

Построим дом, обеспечим крепкое хозяйство. Дашенька переедет к Антону, фридмановские хоромы как сдавали, так и будем сдавать, в ее трехкомнатную тоже можно пустить семью бездетную и без собаки. А грязые деньги — на черный день. Черный день она видела зарытым под яблоней где‑нибудь в саду. Над кисетом, над всеми этими кольцами и алмазами несчастных политкаторжан, она разобьет клумбу — цветник в память загубленных душ. И надо чтоб цветы были неприхотливые, многолетние, яркие. Семена она заранее купит, сейчас полно магазинчиков, которые торгуют ипортными семенами. Зацветут ирисы или цинии… А если что, можно со стороны подкопать маленьким совочком. Кисет не зашит, колечко само выкатится. Фридману о таком преломлении мечты она, разумеется, ничего не говорила, боясь гневливых и брезгливых речей.

Весной, как раз накануне выборов президента, они поехали на Угру подыскивать деревенский дом. Машину бросили на околице, там, где кончалась гравийная дорога, а дальше, утопая по щиколотку в жидкой, замешанной на льду грязи, потащились по деревне. Лидия озиралась испуганно. Безлюдье было полным. Потом из куцего сарая вышел пьяный старик и, злобно матерясь, потащил куда‑то упирающуюся, по вымя заляпанную навозом, корову. Деревенская жизнь распахнулась перед глазами Лидии в полной своей неприглядности, заржала, заквохтала, закукорекала. " А парик? Как же парик?" — вопила смятенная душа ее. А внутренний голос отвечал ехидно: "Косынку будешь подвязывать на ночь".

Она покосилась на Фридмана. Тот вышагивал рядом, строго, как на параде, глядя прямо перед собой, кадык на его жилистой шее был выставлен вперед так уверенно, что Лидия подумала — обойдется как‑нибудь, всё будет хорошо! Заметим между прочим, что фраза эта — искони русская, и не смущайтесь глаголом "будет". Она говорит не о будущем, а о настоящем, в котором пока всё плохо.

Что еще? Они живут среди нас, открытые всем ветрам, готовые к новым бедам и неприятностям, но и к счастью. Потому что блазниться, мечтается, мелькает где‑то надежда, что вот–вот бурная, мутная, все разрушающая вода начнет входить в свои берега, проложатся новые колеи и станут видны горизонты.

К слову сказать, для понимающего человека это яснее пространных объяснений: Виктор Игоревич и Лидия Кондратьевна, не зависимо друг от друга, голосовали за Явлинского, Фридман и Марина — за Путина, Наталья Мироновна за Эллу Панфилову, Родион Романович за Зюганова, Даша — против всех, а Антон вообще голосовать не пошел, не до того было.