Через тернии к звездам

– "Летучий голландец", - говорит он, касаясь кнопок на пульте. Сергей, вы готовы? Катер в третьем ангаре.

– Сейчас выхожу.

– В атласе Сомова его нет, - говорит первый штурман, который смотрит на небольшой экран, где мелькают изображения космических кораблей.

На третьем экране виден ангар. Из боковой двери выходят, направляясь к катеру, три человека в скафандрах высокой защиты.

... Потом космонавты появляются в коридоре брошенного корабля, пустом и безжизненном. Здесь нет искусственной гравитации, и они медленно и осторожно плывут вперед. Вот они разделились, и мы остаемся с Лебедевым.

Коридоры расходятся, переплетаются... Кажется, что-то мелькнуло впереди - тень или игра света. Аварийное освещение корабля еще действует, и над головой Лебедева поочередно зажигаются тусклые светильники и гаснут, стоит ему проплыть дальше. Лебедев как бы теснит, гонит перед собой мрак. И там, где промелькнула тень, тоже мерцает передвигающееся пятно света.

Лебедев попадает в большое помещение лаборатории, медленно плывет между лабораторных столов, мимо высоких сосудов в переплетении стеклянных и металлических труб. Он останавливается перед сосудом, в котором в массе льда виден человеческий зародыш. В следующем сосуде - такой же. Рядом прозрачные саркофаги, тоже наполненные льдом. Сквозь лед угадываются тела вмерзших детей. Лица их одинаковы, словно у близнецов... Дальше - низкие кресла, столы, шкафы с приборами и ящики - аскетизм чуждого быта. Отсек чуть освещен аварийным светом, и можно угадать, что вокруг - люди. Мертвые. Свет шлемового фонаря выхватывает из полумрака протянутую руку... профиль...

Луч скользит по дальней стене отсека. Мелькает тень. Лебедев оборачивается, но не замечает, что там, в стене, еще одна дверь, едва приоткрытая.

За спиной Лебедева, в дверях отсека, - живое существо. В скафандре и шлеме. С первого взгляда можно различить лишь большие глаза, внимательно и отрешенно устремленные на Лебедева. Существо отступает в темноту и исчезает.

Лебедев замечает странную тень. Он вылетает в коридор.

Там, словно из последних сил, медленно удаляется фигурка в скафандре. Навстречу ей - луч света. Это фонарь второго космонавта. Неизвестное существо замирает, отступает к стене. Лучи фонарей сближаются, все ярче высвечивая распластанную у стены фигурку.

Человек из пробирки

Конференц-зал карантинной околоземной станции полон. Сидят в креслах, на полу, стоят у стен, возле иллюминаторов, за которыми видна Земля, какой она кажется с высоты в 40 тысяч километров. Здесь и ученые, и корреспонденты, и сотрудники карантина. Телевизионный экран висит над Сергеем Лебедевым и капитаном "Пушкина".

Несколько в стороне, напряженно глядя в зал, - Нийя. Она одета, как люди, и все-таки выглядит чем-то инородным на этой пресс-конференции, атмосфера которой весьма неофициальна.

– Вы убеждены, что это клоны? - спрашивает сухой, подтянутый негр.

– Никакого сомнения, - говорит Лебедев.

Он нажимает кнопку, и за его спиной возникает лаборатория погибшего корабля - колбы с одинаковыми зародышами.

– Мы можем даже проследить развитие клонов. Клон первый - шесть пятнадцатинедельных зародышей... А вот клон второй - семь мальчиков трехлетнего возраста. Просим извинить за качество изображения.

– У нас не было времени, я выбивался из графика, - поясняет капитан.

– Наконец, пять девушек шестнадцати-семнадцати лет... Отыскав глазами Лебедева, Нийя смотрит на него, словно спрашивает: что им от меня надо? Лебедев улыбается. Девушка снова смотрит в зал. Лицо ее недвижно.

– Наличие нескольких этапов клонирования позволяет нам без всякого сомнения утверждать, что все эти особи выведены ин витро, - говорит Лебедев.

– Значит, это - люди из пробирки? - спрашивает японец.

– Можно сказать так.

– А почему их выводили на корабле? Это связано с невесомостью?

– Сомневаюсь.

– Но почему они были на корабле? - не сдается японец.

– Только она сможет нам ответить, - говорит Сергей. - С результатами наших исследований можете ознакомиться сейчас.

Присутствующие тянутся к стопкам брошюр, разбирают их, передают друг другу. Девушка оборачивается к иллюминатору и видит Землю. Планета медленно вращается, синие ее океаны расчерчены спиралями циклонов. И кажется, что Нийя взглядом приближает ее - Земля растет, пока не заполняет весь экран...

Гостиная двухэтажного старого дома. Перед экраном телевизора в кресле сидит бабушка Мария Павловна - мать Сергея Лебедева. За ее спиной - Степан, сын Сергея. На телевизионном экране - лицо девушки, которая, кажется, смотрит прямо на них.

– Я вернусь к обеду, - говорит дед, проходя по гостиной к дверям.

– Ты не будешь смотреть? - спрашивает бабушка, не отрываясь от экрана.

– Ни минуты свободной, - говорит дед от двери. - К тому же, с биологической точки зрения, ничего особенного. Загорский клонировал уже в двадцать втором году. С моей точки зрения, бесчеловечный эксперимент.

– Дед, ты консерватор, - говорит Степан. - Она же оттуда!

– Там тоже не без урода! - доносится голос деда из сада. С экрана слышен голос Сергея Лебедева: