«Большинство людей не видят мир вокруг себя, они смотрят на мир сквозь тяжелые веки, усматривая только солнечное сияние днём и россыпь звёзд в небе по ночам. Но, сын мой, некоторые философы увидели нечто большее, и то, что они узнали, поражает воображение. Можно вечно изучать жизнь, но так и не понять её! Надень крылья восхода и вознесись к Сатурну, — ты обнаружишь ещё миры, новые бесконечные сферы, одна за другой. Или соверши путешествие вовнутрь, материя раскроется, миры вращаются и рушатся даже в камнях, на которых мы стоим. Ты найдешь бесконечность в веществе, в пространстве, в движении, в нюансах и оттенках, которые украшают Вселенную. Наши души расширяются по мере того, как наши умы обрастают идеями, поскольку мы открываем новые грани понимания, но знай, что я выделился благодаря мудрости, и ты этого тоже достигнешь».
Он указал на несколько манускриптов, которые лежали на столе. «Эти книги — из легендарной библиотеки Птолемея. Они не погибли в великом пожаре. Они получили некоторые повреждения, страницы почернели, так что помни, как хрупок этот источник и храни его бережно. Они содержат вещи, неизвестные большей части человечества и раскрывают тайны, ключи к которым, казалось, не существуют».
«При помощи знаний, полученных из этих книг, я повелевал всеми существами, населяющими воздушные и земные пространства, известными и неизвестными человеку».
Я слушал старика с растущим благоговением и трепетом. Он умолк, но мне казалось, что я всё еще слышу его слова. Его величественные черты и его вдохновенная речь никогда не казались более ясными, чем сейчас. Он понял, что я глубоко тронут.
«Призывай Божество, о, сын мой, дабы избежать ошибок в жизни. Остерегайся невежества и предрассудков, идей, рожденных жадностью и ленью, жажды славы. Следую велению сердца, иди за теми, кто любит правду и хочет служить Божеству, явленному в Природе».
«Сын мой», — молвил он, — «всю свою жизнь ты скитался по пустыне, далеко от счастливой земли. Мудрость должна стать для тебя подобием воздуха, которым ты дышишь; ты должен осознавать её как дорогу под ногами. А пока достаточно. Твои раны заживают. Завтра я начну обучать тебя мудрости и преподам тебе первый урок. А сейчас я собираюсь накормить своих пленных».
«Что!» — воскликнул я, — «Твоих пленных!»
Я был поражен, это откровение так не вязалось с его добротой ко мне, с его любовью к правде и свободе. Он улыбнулся, глядя на моё недоумение.
«Я делаю то, что необходимо для продолжения моих таинств, но судьба моих пленных, возможно, лучше чем, если бы они наслаждались абсолютной свободой. К тому же, сын мой, если они никогда не знали о свободе, можно ли желать ее? Но на сегодня хватит. Завтра ты получишь ответы на все эти загадки».
Затем он оставил меня на несколько минут, выйдя через большой коридор. Когда он вернулся, то дал знак сесть рядом с ним за стол, на котором лежали драгоценные манускрипты. Он отодвинул их в сторону и сказал, что теперь мы будем есть. Я сел, но посмотрел на него вопросительно, так как на столе ничего не было. Он засмеялся и сказал, что не будет негостеприимным хозяином, даже несмотря на то, что ужин скромным. И он немедленно произнёс следующие слова: «Ag, Gemenos, Tur, Nicophanta» и дунул три раза на прелестное кольцо у себя на пальце. Тотчас комнату наполнил свет семи хрустальных люстр, которые возникли из темноты над нашими головами. Вошли девять красивых рабов, неся различные кушанья на золотых блюдах и вино в причудливых кубках. Ладан горел в треножниках, и заиграла небесная музыка. Всё было расставлено на столе в идеальном порядке, и внимательные рабы стояли, готовые прислуживать.
«Видишь, сын мой», — сказал старик, — «Я повелеваю, и меня слушаются. Давай, ешь, положи себе то, что хочешь».
Каждое блюдо было аппетитно. Я преподнес кубок к губам и вдохнул богатый аромат вина. Отхлебнув, я почувствовал, как божественный огонь растекся по венам и почувствовал себя обновленным. Я взглянул на слуг и заметил, что все они были молоды и с золотистыми волосами. Они были одеты в мантии из тончайшего розового шелка. Собравшись вокруг стола, они стояли с опущенными глазами, ожидая распоряжений хозяина. Старик подождал, пока я закончу свою трапезу, поднял руку и произнёс: «Osuam, Bedac, Acgos», и рабы, двигаясь как один, быстро убрали всё со стола. Когда они вынесли последние тарелки и сосуды, люстры исчезли обратно в темноту над нашими головами, и две кровати возникли по обе стороны комнаты, освещаемые лампами, которые бросали мягкий свет, мало чем отличающийся от сумерек.
«Сын мой, эти рабы будут подавать тебе кушанья каждый день. Твои часы будут наполнены бесконечными занятиями и учебой. А сейчас спи. Завтра на рассвете мы начнём твоё образование».
«Но как мы узнаем, что Солнце поднялось, лежа здесь, в этой каменной комнате без окон, глубоко внутри пирамиды?» — спросил я, — «Солнечный свет никогда не проникает сюда».
«Терпение, сын мой. Даже солнце покажет себя, если захотеть. Не мучайся пока над этими вещами. Сейчас тебе надо спать».