Черная магия в белый горошек

– Чертовщина какая-то! – повторил Маркиз.

Всю дорогу до дома Маркиз был необычайно молчалив, он перебирал в памяти историю с последним заказом и думал, что же теперь делать. Ведь он точно помнил, как заглянул в проклятую коробку, и там были только бумаги. И уж совершенно точно, что там не было никакого черного котенка. Животное сбежало, его заказчику не предъявишь. Можно, конечно, предположить, что у него была зрительная галлюцинация, но Лола тоже видела котенка. Выходит, у них с Лолой возникла одна галлюцинация на двоих, но как быть с Пу И? Он почувствовал котенка еще в коробке, громко рычал и пытался стащить крышку. А никто никогда не слышал, чтобы галлюцинации были у собак. И наконец, куда все же делись бумаги? Кот их съел, что ли?

– Черт знает что! – пробурчал Леня, откинувшись на сиденье.

Лола не мешала ему размышлять, она занималась Пу И. Песик после встречи с котенком никак не мог успокоиться. Шерсть на загривке все не могла опуститься, он дрожал и смотрел так жалобно, что Лола едва не пустила слезу. Она прижимала свое сокровище к сердцу, нашептывала ему на ухо ласковые слова и сожалела только об одном – что под рукой нет орехового печенья.

В этот раз Леня получил заказ не совсем обычный. Вообще он не слишком любил брать заказы. Леня Маркиз, мошенник высшего класса, как он сам себя называл, любил обдумывать и готовить свои операции самостоятельно. Тогда он не сомневался, что все будет тщательно подготовлено и продумано до мелочей, а именно мелочи он считал самыми главными в своей работе.

Но иногда – не слишком часто – к Лене обращались некоторые люди, которым срочно нужны были его деликатные услуги. Леня брал очень большие гонорары, этим он сразу отпугивал большинство клиентов. Еще он соглашался на встречу, только если ему называли фамилию достойного человека, который давал клиенту рекомендацию и ручался за него перед Леней. Кроме того, Маркиз оставлял за собой право, ознакомившись с делом вкратце, все же от него отказаться. Это случалось, если у него возникали подозрения в неискренности клиента или ему казалось, что заказ отдает сомнительным душком.

Как всякое частное предприятие, Леня мог отказать клиенту в обслуживании без объяснения причин. Редко, но бывали накладки, в основном же такая система сбоев не давала.

На этот раз Лене позвонил человек, на которого могли сослаться потенциальные заказчики. Людей таких было немного, человек пять или шесть, и среди них Илья Аронович Левако. Илья Аронович был сильно немолод, толст, но чрезвычайно энергичен и подвижен. По профессии был он юристом и выбрал довольно трудную, но денежную специализацию – он консультировал по криминально-экономическим делам крупных криминальных авторитетов и целые группировки. Как и Леня, он был широко известен в узких кругах, как и Леня, стремился как можно реже появляться на публике, мотивируя это тем, что ему не нужна скандальная известность. Однако он чрезвычайно ценил свои услуги и говорил, что от своего коллеги, знаменитого адвоката начала ХХ века, его отличает лишь одна буква в фамилии.

«Он Плевако, я Левако – вот и вся разница».

И хоть в силу профессии связи у Ильи Ароновича были самые что ни на есть опасные, Маркиз ценил старика за ум и знания.

Ум Ильи Ароновича проявился хотя бы в том, что он сумел без проблем и без серьезного урона пережить годы, которые унесли многих его коллег и еще больше его клиентов.

Знакомство с Левако досталось Лене по наследству от его покойного друга и учителя Аскольда, того самого, в честь кого получил свое имя роскошный черно-белый кот, Ленин любимец. Поддерживая это знакомство, Маркиз руководствовался старыми пословицами: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся» и «Не плюй в колодец – пригодится воды напиться».

Левако позвонил сам.

– Леонид, у меня к вам большая просьба. Нужно кое-что сделать для моего… гм!.. родственника.

– Не люблю родственников, – тотчас ответил Маркиз, – от них одни неприятности.

Он пользовался довольно коротким своим знакомством с Ильей Ароновичем и тем, что у старика точно было чувство юмора, в противном случае Леня ни за что не стал разговаривать с ним в таком фамильярном тоне.

Левако согласно хмыкнул в ответ, и Маркиз совсем осмелел:

– Особенно раздражают бедные родственники, в течение всей нашей жизни они чего-то вечно требуют, упрекают в черной неблагодарности, уверяют, что когда-то давно столько всего для нас сделали, обижаются, в общем, активно превращают нашу жизнь в ад. А когда человек умирает, вся толпа бедных родичей, выпив по рюмке, дружно рыдает на его поминках, и каждый взахлеб рассказывает, каким хорошим человеком был покойный и как все его, оказывается, любили и уважали. Но покойник-то этого уже не услышит!

– Примерно так, – рассмеялся Левако. – Однако тут случай не совсем такой. Или даже совсем не такой. Дело в том, что мой родственник – изобретатель.