Черная молния

— Выяснилось, что на разыскиваемом фургоне имелся радиотелефон, и мы поэтому смогли проследить его путь, — произнес едва слышный голос, до последней степени искаженный помехами, причиной которых была буря.

Энн хотела что-то сказать, но Марк затряс головой и еще теснее приник к рации. Однако ничего, кроме треска помех, он не услышал.

— Повторите! — закричал Марк в микрофон. — У нас тут сплошные помехи!

Из какофонии шумов и треска до слуха Марка донеслось одно-единственное слово: Сноквалми.

Все остальное оказалось напрочь съедено треском статического электричества. Когда же начался следующий сеанс связи, то вообще ничего нельзя было разобрать.

— Неважно, — пробормотал Марк. — Они здесь. Вверх по реке.

Он на секунду перестал всматриваться в кусочек дороги перед собой, чтобы в двух словах обрисовать Энн происходящее.

— Радиотелефоны — все равно что радиомаяки: они постоянно находятся в контакте с центральной системой подключения. Конечно, нельзя точно установить, где находится абонент, но приблизительно определить его местоположение вполне в наших силах.

Потом, даже не подумав, стоит это делать или нет, Марк вытянул руку и нежно сжал ладонь Энн.

— Держись, мы найдем их. Обязательно найдем!

Автомобиль продолжал подниматься вверх по дороге, повторявшей изгибы реки. Они подъехали к кемпингу, и Марк увидел, что лагерь обнесен желтой полицейской лентой, а железные ворота, ведущие к нему, заперты на замок. Тогда Марк, даже не подъезжая к воротам, продолжил подъем и через полторы мили, когда он стал уже сомневаться в правдивости указаний, данных Кевином, прямо перед его глазами из темноты возник дорожный знак, сообщавший о приближении поворота. Через минуту Марк подъехал к ответвлению дороги, уходившему вправо, и затормозил. Грязная узкая дорога, уже порядочно размытая ливнем, выглядела абсолютно непроезжей для всех типов автомобилей, за исключением вездеходов с двумя ведущими мостами. Марк еще мог спуститься на своей машине к реке, но вот снова выехать на дорогу он уже не смог бы.

Да, но когда тропинка стала непроезжей? Что, если зловещий фургон уже находится внизу?

Марк сунул руку в бардачок, вынул пистолет и вылез из машины.

Энн, которая мгновенно разгадала его намерения, выбралась наружу через другую дверь.

— Возвращайся в машину! — воскликнул Марк, стараясь перекричать ветер, дувший с такой силой, что дождевые струи неслись почти параллельно земле.

— Если ты можешь спуститься вниз по тропинке, то смогу и я, — закричала Энн в ответ. — Ведь там моя дочь, ты забыл?

И прежде чем Марк успел запротестовать, она начала спускаться вниз по грязной тропинке, опираясь о стволы деревьев и хватаясь за ветки кустарников, когда ее ноги скользили по грязи.

Уже находясь на полпути к цели, она неожиданно подумала о том, что ни на секунду не усомнилась в собственной правоте. Вдруг она ошиблась — и с Хэдер сейчас находится ее Гленн, настоящий, любящий Гленн, а не просто его оболочка, заключающая чудовищного Ричарда Крэйвена?

Но в этот момент ей вспомнилась монограмма, которую Ричард Крэйвен имел обыкновение вырезать на окровавленной плоти своих жертв. Перед ее мысленным взором предстала Хэдер с распоротой грудью, с вырванным сердцем…

Нет!

Только не Хэдер! Этого просто не может быть! Она не позволит, чтобы весь этот ужас случился с ее дочерью!

Из горла Энн вырвался сдавленный вопль страха, ярости и боли. Она что было сил рванулась вперед, обмирая от ужаса при мысли о том, что проклятый фургон, возможно, уже стоит в конце тропинки…

А Ричард Крэйвен уже приступил к своей работе.

Глава 69

— Тебе не будет больно, не бойся.

Хэдер изо всех сил старалась не смотреть на человека, который уже утратил даже приблизительное сходство с ее отцом.

Крэйвен съехал с дороги и укрыл машину на участке, где обычно устраивали пикники. Местечко было настолько уединенным, что машина почти не просматривалась с дороги, проходившей совсем близко. Впрочем, даже если бы фургон и увидели — что за беда? Вряд ли кто-нибудь приблизился бы к нему ночью в такую ужасную погоду. Люди паркуют такого рода передвижные дома где угодно, и никто не ходит смотреть, что там и как.

Крэйвен задернул шторы на окнах машины и включил генератор.

Хэдер не смела даже шевельнуться в своем кресле.

Большей частью потому, что Крэйвен за ней следил. Раньше в глазах отца она видела одну только любовь, но теперь эта любовь ушла. Теперь в глазах человека, смотревшего на нее, читалась только жестокость. Его мертвенный взгляд не выражал ничего человеческого. Именно этот взгляд, который Хэдер назвала про себя «взглядом смерти», заставил ее уверовать в то, что его обладатель не лжет и перед нею и в самом деле Ричард Крэйвен.

Хэдер знала, чем прославился Крэйвен и сколько трупов было найдено в том месте, куда он завез ее сегодня ночью. Она читала описания обнаруженных полицией трупов и знала, что у несчастных жертв убийца вспарывал грудь и вырывал сердце. Именно на это намекал Крэйвен, когда говорил о том, что хочет коснуться ее сердца. Когда эти слова дошли до сознания Хэдер, ужас полностью парализовал ее тело.