Чернее некуда

Фокс остановил машину там же, где прошлой ночью, под платанами Каприкорн-Сквер, от которых хорошо было видно дом № 1 по Каприкорн-Уок, и Аллейн, покинув его, пешком отправился на Мьюс. Он постоял за спиной даровитого сержанта, изображая досужего зеваку, заинтересовавшегося борениями художника с непростой перспективой. Интересно, подумал он, каким волшебным превращениям подвергает сейчас Трой Громобоя у себя в Челси?

– Есть новости? – спросил он.

– Квартира заперта, сэр. Но внутри происходит какое-то движение. Между шторами есть щель, в ней временами что-то мелькает. Хотя толком ничего не разобрать. Никто не входил и никто не выходил.

– Я буду поблизости. Каприкорн-Уок дом один. Если что, вызывайте. Можете нырнуть вон в тот проезд, чтобы воспользоваться рацией.

– Да, сэр.

Из гаража неторопливо вышли двое молодых людей и тоже остановились рядом, посмотреть.

Аллейн сказал:

– У меня бы на это терпения не хватило. Только не вставляйте меня в вашу картинку.

Трой уверяла, что эти две фразы художник слышит на улице чаще всего.

– На продажу рисуете? – спросил он.

– Угу, – ответил сержант.

– Я, может, еще вернусь посмотреть, что у вас получается, – сказал Аллейн и покинул сержанта Джекса, за спиной которого так и остались торчать двое любопытствующих молодых людей.

Надвинув шляпу на лоб, Аллейн скорым шагом миновал Каприкорн-Сквер и дошел до Уок. Там он, коротко переговорив с сидевшим в машине Фоксом, пересек улицу и подошел к дому номер один. Мистер Уипплстоун, увидевший Аллейна в окно, впустил его.

– Сэм, – сказал Аллейн, – Чабб действительно пошел в аптеку.

– Рад слышать.

– Однако это, как вы понимаете, не означает, что он не зайдет в свинарник.

– Вы так думаете?

– Если Чабба донимает мигрень, ее вполне могло вызвать напряжение последних сорока восьми часов.

– Да, пожалуй.

– Жена его дома?

– Дома, – ответил мистер Уипплстоун, сразу приобретя сокрушенное выражение.

– Мне нужно с ней поговорить.

– Да? Это... это довольно неудобно.

– Простите, Сэм, но тут, боюсь, ничего не поделаешь.

– Вы собираетесь нажать на нее, чтобы получить сведения о муже?

– Возможно.

– Как это все неприятно.

– Тут вы правы, однако работая в полиции, приходится мириться с такими вещами.

– Я понимаю. И часто удивляюсь, как вам это удается.

– Вот как?

– Да. Временами мне кажется, что вы человек на редкость разборчивый в средствах.

– Жаль, что приходится вас разочаровывать.

– А мне жаль, что я завел этот бестактный разговор.

– Сэм, – мягко сказал Аллейн, – одно из отличий полицейской службы от всякой иной, включая и “возвышенное служение”, состоит в том, что мы сами стираем грязное белье, вместо того, чтобы сбывать его во вторые и третьи руки.

Мистер Уипплстоун порозовел.

– Я это заслужил, – сказал он.

– Нет, не заслужили. Это была напыщенная и неуместная тирада.

Люси Локетт, омывавшаяся с тщательностью педантичного доктора, произнесла одно из своих двусмысленных замечаний и запрыгнула Аллейну на колени.

– Ну-ну, милочка, – сказал он, почесывая ее за ухом, – порядочной девушке такое поведение не к лицу.

– Вы даже не понимаете, – произнес мистер Уипплстоун, – какую честь она вам оказала. Вы единственный, кто ее удостоился.

Аллейн передал ему кошку и встал.

– Так или иначе, – сказал он, – а нужно с этим разделаться. Она наверху, не знаете?

– По-моему, наверху.

– Надеюсь, это не займет много времени.

– Если я... если я смогу чем-то помочь...

– Я дам вам знать, – сказал Аллейн.

Он поднялся наверх и стукнул в дверь. Открыв ее и увидев Аллейна, миссис Чабб повела себя в точности так же, как при его прошлом визите. Она замерла, прижав пальцы к губам. Когда он попросил разрешения войти, она отступила в сторону, испуганно и неохотно. Войдя, он снова первым делом увидел на стене большую фотографию румяной девушки. Даже медальона, как и в прошлый раз, на месте не было. Возможно, Чабб носит его на шее, подумал Аллейн.

– Миссис Чабб, – сказал он, – я не задержу вас надолго и надеюсь, то, что я скажу, не очень вас напугает. Пожалуйста, присядьте.

Как и в прошлый раз, она почти упала в кресло, не сводя с Аллейна взгляда. Он взял стул, сел и наклонился к ней.

– С нашей вчерашней встречи, – сказал он, – мы очень многое узнали об ужасном происшествии в посольстве и о людях, так или иначе к нему причастных. Я хочу рассказать вам о роли вашего мужа в этих событиях – какой она мне представляется.

Она пошевелила губами, словно собираясь сказать: “Он не имеет никакого...”, – но так ничего и не сказала.

– От вас мне требуется только одно – чтобы вы выслушали меня, а затем сказали, прав ли я, или прав лишь отчасти, или целиком и полностью заблуждаюсь. Заставить вас говорить я не могу, но очень рассчитываю на то, что вы сами мне все скажете.

С минуту помолчав, он продолжил: