Черника в масле

Странное получалось кино. Почему-то на утро эта женщина его совершенно не беспокоила. Наоборот, было чувство, что они знакомы давно и просто очень долго не виделись. Но теперь, после встречи, всё обязательно наладится. Это ощущение неожиданной уверенности и покоя Андрея немного пугало. Обычно в прошлом безграничное доверие кому-либо непременно вылезало ему боком.

Он старомодно дожидался её в коридоре, оставив дверь чуть-чуть приоткрытой. Ровно настолько, чтобы слышать, что происходит внутри. Пока оттуда доносился звук льющейся воды и плеск, поинтересовался у сонного дежурного у двери:

– Как ночь прошла? Спокойно всё было?

Тот кивнул и неудержимо зевнул.

– Ни звука.

– Ладно, иди отдыхать. Дальше я сам.

Шум воды за дверью прекратился, несколько минут доносилось только шуршание, потом по полу прошлись уже обутые ноги. И ещё серия негромких толчков, как будто кто-то сильный и ловкий мягко подпрыгнул несколько раз на месте.

Дверь распахнулась.

– Я готова.

Умытая и причёсанная, Катя имела вполне приятный вид, в котором не осталось ни следа от тёмных кругов под глазами, усталых складок возле рта, да и морщинок вокруг глаз стало поменьше.

– Мы вчера так и не договорились, как мне к тебе обращаться. Ничего, что я на «ты»?

Смирнов усмехнулся.

– Без проблем. Мы тут манией величия не страдаем. Можешь звать меня просто – Андрей. Хотя иностранцы некоторое время обзывали «мэром».

Она рассмеялась, легко и беззаботно.

– Надо же! Любят они всюду использовать свои стандарты. Бедняги. Не умеют жить в обществе без чёткой структуры.

Погода на улице не слишком радовала. Царствовавшее последние недели солнце решило уступить на время рядам серых, плотных облаков. Задувавший с северо-востока ветер гнал их стадами по небу и раскачивал верхушки сосен над лагерем. Деревья поскрипывали, роняли вниз старые шишки и иногда издавали ветвями низкое гудение. Екатерина задержалась на несколько секунд на крыльце, глубоко, с чувством вдохнула.

– Вовремя я вас нашла. Погода портится, похоже.

– Не факт. Уже месяц так. Налетает, кружит, иногда жиденьким дождичком побрызгает – и всё. Снова засуха. Пошли, нас никто специально ждать не станет.

Двинулись по тротуару в сторону деревянной площадки, где под навесом вокруг длинных столов сновали люди. Достоверно определить теперь, где тут местные, а где пассажиры разбившегося самолёта, стало совсем непросто. Примерно одинаково одеты, женщины перешли на практичные варианты причёсок, мужчины стали не так пристально контролировать длину щетины. Разве что цвет кожи или волос некоторых продолжал выделяться. Ну, и оружие пассажиры по-прежнему не носили.

Смирнов поймал внимательный взгляд пастора Майера. Тот единственный не отказался от пиджака и рубашки.

– Катя, мы пока особо не распространяемся о твоём появлении. Наши, естественно, все уже в курсе, потому как не заметить нового человека сложно. А вот пассажиры в массе своей ничего не знают. Просто мне вот совершенно не нужно, чтобы они ходили за нами хвостом и заглядывали в лицо с вопросом: «А когда мы поедем домой?».

– Согласна. А ты их, смотрю, не сильно обожаешь.

– А должен? У меня свои люди есть, с которыми у меня тесные семейные отношения. Этим беднягам мы просто пытаемся помочь. Выходит, правда, пока хреново.

– Естественно. Не могу не спросить – у тебя с ногами что?

– Так заметно?

– Нет. Просто ты ставишь их очень аккуратно.

– Да была тут недавно одна история. Теперь приходится беречь.

– Не в Екатериновке часом?

Он остановился и внимательно на неё посмотрел.

– Хороший вопрос.

– Не паникуй, это просто предположение. Складываю два и два, получаю четыре. Про Екатериновку рассказывали, что раненых привёз мужик в возрасте, которого повязали федералы и хорошенько помордовали. Глядя на тебя, я вижу заживающие следы побоев, плюс идёшь ты, как будто по тонкому льду. Ну и на мальчика совсем не похож, скорее всё-таки в возрасте. Так что два плюс два – и вот тебе моё предположение.

– Хорошо соображаешь.

– Говорила же – я девушка наблюдательная. Ищейка.

– А как ты стала такой?

– О, это длинная история. Длинная и скучная.

– Всё равно интересно.

– Как-нибудь потом, когда график будет не таким плотным. Ты мне расскажешь, как вы добились такого благополучия, а я опишу историю своего падения. Договорились?

– Ладно. Начнём с завтрака, а там разберёмся.

Они подошли к раздаче. До появления в лагере пассажиров общая для всех кухня была явлением эпизодическим, связанным с обстоятельствами, но сейчас, когда нужно было организованно кормить такую ораву, коллективные завтраки, обеды и ужины стали обычным делом.

Готовили тоже объединёнными усилиями, поэтому по другую сторону раздаточного стола стояли вперемешку местные жительницы и пассажирки самолёта, исхитрявшиеся прекрасно понимать друг друга почти без слов. Вообще, язык знаков и жестов за последнюю неделю обрёл в здешних краях большую популярность.