Чернила и кость

Эта была любопытная мысль, и она имела смысл. Профессора-исследователи вроде Вульфа всегда путешествовали по миру, проводили исследования, эксперименты, делали работу для Библиотеки. Назначение приглядывать за студентами было… пустой тратой его времени, и Библиотека должна была это понимать.

– Я знаю, почему мы не прошли испытание, – раздался тихий голос. Все замолчали и подняли головы, чтобы посмотреть, кто это сказал. У камина сидела Идзуми. Она почти всегда говорила тихо, едва слышно, однако редко оказывалась не права. – Мы провалили испытание, потому что не спросили.

– Не спросили о чем? – не понял Джесс.

– Что произойдет с книгами, которые мы конфисковали.

– Мы знаем, что с ними произойдет. Мы отправили их обратно в архивы. Мы использовали метки, точно как профессор Вульф нас и научил, – сказал Дарио. – Это был бы глупый вопрос.

Идзуми наконец подняла голову и посмотрела прямо на Дарио. В ее взгляде мелькнуло нечто похожее на гнев, ей не свойственный.

– Те книги, – сказала она, – которые вы нашли, были уникальными?

– Редкими, – пожал плечами Дарио.

– Однако они уже были в списке кодекса. – Идзуми посмотрела на остальных, быстро пробежав глазами по собравшимся. – Хоть кто-нибудь нашел уникальную книгу?

Никто ничего не ответил. Джесс прокрутил воспоминания в своей голове. Они нашли редкие произведения, однако ничего из того, чего не было в списке до этого.

– Что Библиотека делает с редкими книгами, которые не уникальны? – спросила Идзуми. – Мы отправили их обратно в архив, использовав метки, но что делает с ними архив, когда те прибывают?

– Сохраняет их, – сказал Портеро. – Это их работа.

– Разве? Зачем им это? У них есть оригиналы. Оригиналы они отражают на бланках. Зачем им тогда еще копии? – она сделала паузу, а затем продолжила: – Я слышала, что они уничтожают книги. Сжигают в печи.

– Это ложь!

– Разве? А почему бы и не уничтожать? На книгу меньше для контрабандистов.

– Такое невозможно, – сказал Томас. – Чтобы Библиотека уничтожала книги? Это противоречит всему, чему они нас научили!

– Да, – согласилась Идзуми. – Противоречит. Как противоречит и многое из того, что они тут делают. – Она кликнула по бланку, который читала, чтобы очистить его, и встала, чтобы поставить его обратно на полку. Затем она молча вышла из комнаты.

– Она ведь несерьезно, – сказала Глен. – Библиотека не может втайне уничтожать книги.

– Но мы не спросили. Насчет этого она права, – заметил Джесс. – Мы ничего не знаем о том, что происходит, когда книги попадают в архивы.

Студенты начали спорить, и их спор вскоре перешел в громкую ссору со ставками на то, кто из них покинет учебу утром. Некоторые решили, что больше не намерены играть в игры профессора Вульфа. В итоге все разделились на два лагеря: одни решили, что Вульф блефует, чтобы посмотреть, кто станет отстаивать свои права, другие боялись навлечь на себя гнев профессора.

Джессу было плевать. Он даже ничего не записал этим вечером в свой личный журнал.

В этом, казалось, не было никакого смысла.

* * *

На следующее утро профессор Вульф не появился. Не появился и завтрак, который обычно накрывали на столах в общей комнате перед тем, как звенел утренний звонок на рассвете. Когда Джесс спустился, чтобы поесть, есть было нечего.

Вместо этого на столе лежал пустой бланк, открытый на первой странице, и Джесс подошел, чтобы прочитать, что там написано.

Всего два слова: «Тяните номер».

Чашка с лотерейными номерками стояла рядом с бланком. Джесс уставился на нее, замерев на пару секунд, а потом услышал чьи-то шаги за спиной. Тяжелые шаги. Он узнал подошедшего еще до того, как услышал голос Томаса:

– Mein Gott[11]

, он и впрямь не шутил, да?

– Не шутил, – согласился Джесс. Внутри у него все кипело от злости при мысли о том, что с ними поступают так несправедливо… Они ведь с профессором Вульфом нашли общий язык, Джесс делал все, что ему велели, даже побежал за капитаном Санти, глядя на ту чертову карту. Он загнал себя до полусмерти. И вот что Джесс получил в награду… шанс быть отчисленным ни за что.

Томас встал рядом с Джессом и тоже теперь молча таращился на слова на бланке, а затем перевел глаза на чашку, на которой были изображены египетские боги Гор и Маат. Впервые рассмотрев фарфоровую чашку, Джесс осознал, что и она, и керамические черепки с номерками в ней были старыми… очень старыми. Гладкие вставки из слоновой кости на чашке стерлись и пожелтели от прикосновений тысяч потных, нервных рук.

Затем Томас вздохнул и потянулся за номерком.

Джесс схватил друга за руку, останавливая.

– Не надо, – сказал Джесс.

– Если я не вытащу номер, меня все равно прогонят, – сказал Томас. – Лучше сделать, как велит профессор Вульф.

Томас сунул руку в чашку и вытащил кусочек фарфора, который тут же сжал в кулаке. Он не стал смотреть на номер. Когда Джесс показал на его руку, Томас покачал головой.

– Какой смысл смотреть, – сказал Томас. – Я либо останусь, либо нет, и теперь уже от меня ничего не зависит. Давай, Джесс, бери номерок, и сядем у камина. Сегодня как-то сыро с самого утра.