Чернилами добра и зла

У кооперативного окнаВ том доме, где торцовая стена,Как мать, была за люлькой из досок,Стояла жизнь моя, чего високНе ведал.Громоздились этажи.А на одном из них – и ты, и жизньВ единственном числе, чтоб дорожить.По псами осквернённому дворуШёл и не знал, что больше не умру.Смешон подарком первым – только стих.Мне тортик продавец перекрестил.Букет некрупный розовел в руках,Хрустя прозрачно весом кошелька —Владельца слов любви, а не ларькаУ станции метро « (какой-то) Парк…».Шуршал песок от прожитой зимы,

Где мёртвым жил в неведенье, и мыНе обменялись нотами имён.Весна ещё не дыбила знамён,А грела руки, сунув под шинель.Я нёс в кармане пузырёк «Шанель»,Чтобы Парижем пахла ткань.Но мне ль?А взмах рукой в окошке, в том году,Свидетельством переселенья душУскорил шаг и пульс, и стрелок бег,Не предсказав бессмертие во век,Отмеренный мне жизнью, что онаЕсть ты одна и только раз данаВ тот март, когда спала недовесна.

У моря

Скрипит песок, и этот скрипШагов отрывист пиццикато.

Гудок басовый, воспарив,Пронзает воду птицекамнем.Разделом высыхая, сетьНа мысль о теннисе наводит.Мостки просели, и просев,Зовут Христом идти по водам.И я по ним иду во сне —По тверди, искусившей ногуСоблазном.Вымокнуть ли мне,Петром, что усомнился в Боге?Но может быть, в конце досо́кСловами принца «Бедный Лёлик!»Хоругвь из плавок киносонПродолжит лентой путь далёкий,Чтоб вышел на́ берег иной,Где названы иначе вещи,

Но в воздухе басит роднойГудок, и стражем проржавевшимХибару с вёслами хранитЗамо́к на крашеной фанере,A туфельки – за ней, ониИ там неженского размера.

У озера

Пролетает ли в воздухе птицаИли в озере?Не угадать —Это в зеркало небо глядитсяИли в зеркало неба – вода.Будто он на перроне кондуктор,Просвистел отправленье чирок.Облака, что стояли как будто,Покачнулись вагонами в срок.Воздух стронулся с места, как поезд,

Замелькала платками листваИ ромашка отмерила в поясЛепестками поклон, лугова.Что лежало озёрною гладью,Превратилось в старушье лицо,И задвигались вербные пряди,Притопив неопрятность концов.Исказилась поверхность движеньем,Мелкой рябью, гребками весла.И исчезло моё отраженье.Видно, лодка его увезла —Зацепила кормою, как тину,Потащила к иным берегам,Чтобы там отраженью не сгинуть,А пристроиться к чьим-то ногам.

У чёрного сруба колодца

К 22-му июня любого года