Чернильные небеса

– Валер, – мы изрядно подвыпили и пенный напиток сейчас уже больше смаковался, – а что ты тогда базарил про какие-то «копии»? Это, правда?

– Чего? – Валерины глаза сразу прояснились, а сам он пододвинулся ко мне ближе. – Блажь это, Петрович, забудь все.

– Да ладно?

– Эх, язык мой, враг мой, – Мордвин вздохнул, – Давай так – если хочешь быть в бригаде, лишнего не спрашивай.

– Понял.

   Темнит чего-то Валера, по глазам вижу, что темнит, но дело его.

– Вот и хорошо. Мужик ты неплохой, я за тобой давно наблюдаю, так что доверяю. Но вообще… Ты, сколько уже здесь?

– Ну, считай – позапрошлой осенью провалился, тепло еще было, и грибы шли, значит, чуть более полутора лет.

– И как?

– Да так! Пока очухался, уж зима пришла, работать начал, потом понемногу в местный ритм втянулся. Летом все ж легче стало, климат хороший, жарко, природа всякая вокруг. Девки, опять же, появились. А вот этой зимой так чего-то уныло стало…

– И тебя, значит, тоска, зараза грызет? Чувствует-таки душа, что она не на своем месте.

   Валера немного помолчал, глодая острую татарскую колбаску, затем наклонился ко мне и тихо проговорил:

– Петрович, ты знаешь, что такое Тьма и Свет?

– Ну… Это же все знают! Свет, это когда светло.

– Да не то, Петрович. Изначальный Свет. Помнишь, как в Библии? Ведь в твоем слое христианство существовало? И рече Бог: да будет свет, и бысть свет. Понимаешь в чем дело: Тьма, что Антисвет она была уже изначально до прихода Бога и появления Света. До возникновения той самой материальной Вселенной, в которой мы существуем. Если говорить полностью научным языком – до так называемого Первого Взрыва, начала всего сущего. Понимаешь, Тьма появилась раньше Бога.  Потому мы и назвали её Чернильной, это же не обычная темнота в нашем понимании. В обычной темноте хоть чуточку света да присутствует. В этих чертовых пятнах как будто все замазано чем-то полностью непрозрачным. То есть это по факту нашего мира Ничто. Там не может быть ничего.

– ? –  я вопросительно глянул на местного теоретика.

– Вот поэтому подходить с нашими приземленными мерками к таким глобальным понятиям смешно, просто смешно! Представляешь, а эти придурки из ЛВИПа всерьез себя считают научными исследователями ЧП. Скопище тупых идиотов!

  Я покивал соглашаясь. Валеру «несло», видимо, всплыли какие-то его старые обидки. А не сам ли он хотел в свое время попасть в этот самый ЛВИП, лабораторию по изучению природы здешнего мира?

– Да мы понятия не имеем с чем в этом крякнутой копии сталкиваемся!

– А у тебя самого-то есть эти понятия? – подначил я Мордвина. Тот замер и озадаченно повернул ко мне голову, глаза серьезные, задумчивые. Ох, непрост Валера, очень непрост!

– Хм, знаешь, пока нет. Я достаточно самокритичен. Так, имеются некоторые догадки.

  Я тут же подался вперед. Честно говоря, за эти несколько дней я о здешней реальности получил больше информации, чем за все прошедшие полтора года. Хотя, может, мне до сих пор просто это неинтересно было? Плыл себе по течению, как кусок гуана.  Так ведь большая часть людей и живёт.

– Понимаешь, Петрович, всё имеет свое начало и конец. Если принять, что вселенная является системой изолированной, то энтропия в ней с течением времени не уменьшается. Это как бы и есть так называемый физический смысл второго закона термодинамики. Физику по школе помнишь?

  Мне оставалось только задумчиво кивнуть, вспоминая те научно-популярные книжки, которые я читал уже после окончания школы. Ведь нам на школьных уроках в головы в первую очередь вбивают различные теоремы, изложенные каким-то нерусским языком законы, но никак не суть понимания физического строения Вселенной. В итоге из учебных заведений выходят люди, честно непонимающие, как же все-таки устроен на самом деле наш мир.

– Идем дальше: Биологическая жизнь, в свою очередь, не является изолированной системой. Итоговый результат жизнедеятельности состоит во всеобщем возрастании энтропии в её системе, в соответствии как раз с этим вторым началом термодинамики. Понимаешь? Биологический организм может избежать конечного состояния, то есть оставаться живым, лишь постоянно извлекая из окружающей среды отрицательную энтропию.

  То есть нам необходимо поглощать более высокоорганизованный тип энергии с высокоупорядоченными, очень длинными молекулами со сравнительно низкой энтропией, и отдавать взамен гораздо более простые вещества с большей энтропией. Прикольно, да? Не так давно астрофизики в моем слое занялись проблемой потери энергии и распада фотонов на межгалактических расстояниях. Часть их кинетической энергии переходит в гравитоны, через них космическим объектам – звёздам, планетам, активным ядрам галактик, но часть пропадает неизвестно куда, а в масштабах Вселенной это, знаешь, огромнейшая цифра. Куда её переносит посредством энтропии, в какой мир?

– Вот именно куда? – честно говоря, мне показалось, что Валера сейчас покушался на основные принципы знакомой мне астрофизики. Или это я так сильно отстал за годы, проведенные в коммерции?