Чернильный обмен

— Проверить, как наша девочка. И ты. — Ириал бросил на Лесли странный взгляд, который Ниалл назвал бы покровительственным, если бы на месте Ириала был кто-то другой.

Он не способен на заботу. Он — сердце Темного Двора. Но Ниалл знал, что пытается обмануть себя, как пытался много столетий: Ириал не был тем, кем он его считал. Он не был таким злым, каким представлял его Ниалл, и не был таким добрым, каким казался с самого начала. Но он все равно не заслуживает быть с ней.

К Лесли присоединились другие смертные. Один из них что-то сказал, и она громко рассмеялась.

Ниалл встал перед Темным Королем:

— Она теперь свободна от тебя. Если ты…

— Угомонись, парень. — Ириал мягко рассмеялся. — Неужели ты всерьез думаешь, что я причинил бы ей боль?

— Ты это сделал.

— Я забрал ее волю, когда не предупредил о чернильном обмене. Использовал ее. Сделал то, что мы оба с тобой делали раньше.

— Это…

— Именно то, что твой последний король сделал со своей прелестной королевой, да и со всеми остальными своими бывшими смертными игрушками. — Ириал замолчал, и на его лице появилось странное торжественное выражение. — Но ты сам скоро все поймешь. — И, посмотрев мимо Ниалла на Лесли и ее смертных друзей, проговорил: — Однажды я дал тебе выбор: отдать мне смертных, которых ты соблазнил, или себя самого. Ты выбрал последний вариант. Вот, что делают хорошие короли, Gancanagh, — принимают сложные решения. Ты знал все о нашей природе, но хранил это в тайне. Ты боролся со своей любовью к Лесли ради ее пользы. Ты станешь превосходным королем.

И не успел Ниалл отреагировать, как Ириал прижался губами к шраму, который когда-то приказал Габриэлю вырезать на его лице. Ниалл почувствовал, как слабеют ноги, а в теле поднимается волна новой тревожной силы. Почувствовал всех темных фейри, словно они были нитями в гобелене его жизни.

— Забери это, — выдавил Ниалл и понял, как глупо прозвучали его слова, но не мог сказать ничего более вразумительного.

— Если ты этого не хочешь…

— Не хочу.

— Тогда найди того, кого сочтешь достойным, и передай это ему. — Глаза Ириала слегка поблескивали, а угрожающая энергия, которая всегда окутывала его, уже не была такой подавляющей. — А тем временем, Gancanagh, прими то, что я не предлагал никому — мою верность тебе и твоему Двору, мой король.

И прямо на улице он, склонив голову, встал перед Ниаллом на колени. Смертные выкручивали шеи, чтобы поглазеть на это зрелище. Осознав случившееся, Ниалл, пораженный, уставился на последнего Темного Короля. Он собирался поймать первого попавшегося темного фейри и… передать случайно подвернувшемуся королевскую силу? Кому? Темному фейри? Ниалл подумал о Бананак и Ли Эргах, которые давно жаждали настоящей войны. Он не мог передать Двор в плохие руки, не мог отдать власть кому попало, и Ириал это прекрасно знал.

— Глава Темного Двора всегда избирался из фейри-одиночек. После твоего отказа я очень долго искал другого фейри. А потом я понял, что просто жду, когда ты оставишь Двор Кинана. Ты не пришел ко мне, когда повиновался ему, но ты выбрал более тернистый путь. — Ириал поднялся, нежно, но твердо взял в ладони лицо Ниалла и поцеловал его в лоб. — У тебя все получится. И когда ты будешь готов поговорить об этом, я буду в твоем распоряжении.

Ириал ушел, затерявшись в череде гуляющих на улице людей и оставив Ниалла одного, изумленного и потерявшего дар речи.

Ириал шел, не оглядываясь на Ниалла или Лесли, пока не смешался с толпой смертных, чьи эмоции он чувствовал, но уже не мог выпить. Без нее.

Он чувствовал ее, знал, что она уверена в своем выборе вернуться в свой мир, что она видит тех, кто смотрит на нее из теней, и не боится их. Порой он ощущал ее влечение к нему и к Ниаллу. Но теперь он больше не придет к ней, чтобы не нарушить ее счастья, обретенного в новом мире. Сейчас она посещала дополнительные занятия, чтобы догнать то, что пропустила. А осенью поступит в колледж.

Больше не моя. И не его. Сама по себе. Ему нравилось это знать, как нравилось ощущать отголоски былой связи между ними. Он опасался, что когда оставит трон, связь с Лесли совсем оборвется. Он даже позволил себе поддаться этим мыслям. Да, страх, что я потеряю последнюю ниточку, соединяющую меня с моей девочкой. То, что сделала Лесли, сожгло лозу там, где она брала начало в ее теле. Он почувствовал это так же, как люди чувствуют потерю чувствительности в руках или ногах. Чувство утраты было таким сильным, что он почти растворился в отчаянии. Но иногда, не всегда и не часто, он все же чувствовал эхо ее вкуса, как фантомные боли в ампутированной конечности. И он сознательно стремился пережить такие моменты, и это снова и снова доказывало, что он больше не подходит на роль главы Двора. Его сущности уже не было в ее коже, но она сделала его другим — не смертным, но и не достаточно сильным, чтобы быть достойным титула Темного Короля.

Что это значит, когда кошмар засыпает сладким сном? Когда тьма тянется к свету?