Чернильный орешек

А другая половина прежнего большого зала с помощью потолка была сделана двухэтажной. На нижнем этаже разместилась новая столовая, а на верхнем – тот продолговатый зал, в котором теперь и стояла Мэри-Эстер. Она разглядывала зал с удовлетворением. Он будет выполнять ту же роль, что и большой зал в былые дни: станет тем местом, где вся семья сможет собираться вместе по праздникам, а то и просто поболтать, поиграть, потанцевать в компании по вечерам или в дождливые дни. Стены были обшиты панелями из темного дуба, что совершенно отличалось от бледной парусиновой обшивки зимней гостиной. Потолок нового зала был оштукатурен прямоугольными шаблонными узорами с применением сложной выпуклой лепки и фриза в форме листьев аканта. Вдоль задней стены на всем ее протяжении шли окна с переплетами и глубокими подоконниками. Однако, как было принято в старину, из этих окон открывался вид лишь на внутренний двор с садом, а не на парк, как принято в современных домах у видных особ. И это было одной из причин, по которой Мэри-Эстер предпочла бы просто снести старый дом и на его месте построить другой.

Но несмотря на это, новый зал был восхитительным. Отполированный пол покрывали циновки, а вдоль внутренней стены шли новые, с искусной резьбой буфеты, у которых сейчас суетились слуги, распаковывая и расставляя фамильное серебро, стеклянную посуду и фарфор. Мэри-Эстер взяла Пса за ошейник, чтобы не дать ему одним взмахом хвоста разнести это богатство на мелкие осколки. Она шла вдоль буфетов, наблюдая за тем, чтобы все было на своих местах. Слуги уже получили подробные указания, да и Лия приглядывала за работой, но Мэри-Эстер любила за всем проследить сама.

Над буфетами еще предстояло повесить картины, а над камином в южном конце зала было оставлено место для нового портрета, задуманного Эдмундом. Это будет групповой портрет он сам, Мэри-Эстер и все их семеро детей. Убранство зала будет изящно и приятно для глаза. Мэри-Эстер перехватила взгляд Лии, и они одобрительно улыбнулись друг другу.

– Неплохое место для танцев, – заметила Мэри-Эстер. – Ты только представь, группа музыкантов вон в том конце, а здесь вот танцуют все самые красивые люди графства, а те, кто постарше, сидят вдоль стены и любуются нашим столовым серебром. Дети, не мешайте слугам, не то разобьете что-нибудь.

Алиса, Анна и Генриетта играли в дальнем конце зала. Алиса учила Анну танцевать, а Генриетта раскачивалась рядом с ними, широко раскинув руки и ноги, чтобы удержать равновесие. Мэри-Эстер добралась до них как раз в тот момент, когда Генриетта в четвертый раз шлепнулась на пол.

– Ну, давай, ягненочек, поднимайся Пора бы тебе уже получше это делать.

Пес потянулся вперед и сунул свой здоровенный нос прямо в лицо девочки, и Генриетта беззаботно оттолкнула его. Она была добродушным ребенком, хотя и редко разговаривала. Маленькая круглая кружевная шапочка и пышные юбки делали ее похожей на большой разноцветный шар, из которого как бы невпопад торчали короткие ручки и ножки. Генриетта посмотрела снизу вверх на свою мать, засмеялась и захлопала в ладоши, а потом, когда в ее поле зрения попал хвост Пса, крепко вцепилась в него. Пес остановился и посмотрел на нее через свое огромное плечо, а Генриетта с помощью его хвоста решительно принялась подтягиваться вверх.

– Мамочка, ты посмотри, что делает Генриетта! – с тревогой воскликнула Алиса.

Но Пес только довольно скалился, терпеливо служа опорой девочке.

– Все в порядке, Алиса, Пес не причинит ей вреда. Ты разве не помнишь, как Анна раньше каталась верхом на его спине, когда была маленькой?

– Так она до сих пор маленькая, – сказала Алиса.

Анна раскраснелась и тяжело дышала от напряжения.

– Никакая я не маленькая Мне уже почти пять часов.

Алиса так и зашлась от хохота.

– Пять часов! Она, видите ли, не понимает разницы между своим возрастом и временем пять часов! Анна, ты – маленькая!

– Не дразнись, Алиса, – прикрикнула Лия, – не го я найду тебе какое-нибудь занятие.

– Я не маленькая! – упрямо повторяла Анна – Вот Гетта – маленькая. Гетта глупая, она даже ходить не может.

– Не Гетта, а Генриетта, – машинально поправила ее Мэри-Эстер. Было несколько слов, которые никак не давались Анне, хотя ее мать и догадывалась, что в случае со своей маленькой сестренкой Анна поступила так нарочно. – И она вовсе не глупая. Просто она еще маленькая. Наша маленькая любимая крошка.

– Нет, она глупая, – упорствовала Анна, и Мэри-Эстер увидела, что девочка вот-вот расплачется. Ее старшая дочка была на удивление буйным и странным ребенком, и Мэри-Эстер заранее предвидела все трудности с ней, пока ее не удастся благополучно выдать замуж. – Она не может ходить, не может говорить, от нее вообще никакого проку нет Глупая Гетта, никакого от нее проку!