Чернильный орешек

Она оценивающе оглядела Ричарда, и он вдруг почувствовал себя беззаботно. «Жизнь делается до странного простой, когда у тебя нет ничего, – подумал он, – и решения становятся ни к чему» Улыбнувшись толстухе, он опять поскреб в голове, выщипывая вшей, и произнес, подражая ее простонародному выговору:

– К чему называть меня господином? У меня и семи-то пенсов нет за душой. Меня прошлой ночью обчистили воры и забрали все, кроме… – он извлек монеты из кармана и пересчитал их на ладони, – вот, четырех с половиной пенсов. Не дадите ли мне чего-нибудь на четыре пенса?

– Бедняжка, – воскликнула она, и ее гигантская грудь даже напряглась от сочувствия. – О чем только думает твой хозяин, отпуская тебя из дома одного по ночам? Иди-ка, садись вон на ту скамью, а я дам тебе, что смогу.

Вот так спустя мгновение Ричард уже сидел на скамье спиной к теплой стене и внимательно следил, как женщина нарезает ему полную тарелку мяса.

– Ты любишь жирное или постное? Хорошо прожаренное или с кровью?

Шипящие ломти мяса, большие и жирные, падали на деревянную тарелку. Немножко соли и мазок горчицы легли с края тарелки, а чтобы дополнить обычный набор, способный утолить любой голод, толстуха добавила щедрый кусок хлеба и высеченную из камня бутылочку легкого пива. Ричард ел со спокойным достоинством, бодро поглядывая вокруг, и вскоре к нему присоединились другие едоки, главным образом подмастерья и холостяки. Заискивающе завертелось поблизости и немало бродячих собак в расчете на объедки. Ричард как раз усердно подтирал с тарелки остатками хлеба последний жир, когда толстая хозяйка харчевни с легким неодобрением обратилась к нему:

– Молодой господин, не тебя ли домогается вон та особа?

Ричард поднял взгляд и увидел фигурку в капюшоне, неприметно стоявшую во дворе церкви Святого Креста и украдкой подававшую ему знаки. Ричард вскочил, вытер рукой подбородок и поспешил на другую сторону улицы. Там он взял эту девушку под локоток и потянул ее в тень узкого переулка. Темный капюшон упал, обнажив головку с очаровательными золотистыми локонами и беспокойными глазами цвета летней синевы, смотревшими в его лицо снизу вверх.

– Ах, Ричард, слава Богу, я нашла тебя! Я так беспокоилась, просто не знала, как же передать тебе весточку.

– Ну, Джейн, – неловко выговорил Ричард, поглядывая вокруг, – как же ты узнала, что я здесь?

– Да я и не знала, – ответила она. – Я просто проходила в конце этой вот улицы, шла домой с рынка, – она кивнула на корзину в руке, – и тут увидела тебя. Я сказала Бетти, что я, мол, обронила сверток с тесьмой, которую только что купила, и отправила ее назад поискать. Долго она там не проходит… ах, Ричард, я так беспокоилась, – она искала утешения в его глазах. – Я… по-моему, я беременна.

– Ну вот еще, – промямлил Ричард. Язык у него словно к нёбу прилип. Джейн Гарднер была дочерью одного каменщика, который жил в Сент-Сейвиоргейте. Это были вполне приличные люди, хотя и не зажиточные. Мать Джейн умерла, и девушка сама вела хозяйство, а помогала ей служанка, мастерица на все руки по имени Бетти Последняя питала слабость к крепкой можжевеловой настойке, которая неоднократно приходила на помощь и Ричарду. Несколько раз Ричарду удавалось уговорить Джейн впустить его в дом, пока Бетти была пьяна, а отец девушки просиживал где-нибудь в «Черном лебеде» или в «Красном льве». На долю Джейн в ее одинокой жизни выпадало мало удовольствий.

– Ты уверена? – спросил он ее наконец. Джейн кивнула.

– Я уж считала снова и снова… в любом случае теперь я точно знаю: мои… мои груди набухли, и я начинаю полнеть. Бетти пока что не заметила, но скоро заметит, обязательно и тогда…

Фраза так и повисла в воздухе неоконченной. Ричард затрепетал, ощущение благополучного житья-бытья покинуло его. Господин Гарднер в подпитии отличался горячим нравом, да и в трезвом состоянии язычок у него был, что наждак для полировки кирпичей. Ричард отчаянно напрягал мысли.

– А ты не можешь… то есть не могла бы ты… если бы я достал денег, то, может быть, найдется какая-нибудь женщина, к которой ты могла бы сходить, чтобы…

Джейн озадаченно посмотрела на него.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, чтобы избавиться от этого… есть же такие женщины, я ведь сам слышал, которые могут… ну, делать такие вещи, чтобы это убрать.

Рот Джейн приоткрылся, но из него не вылетело ни единого звука. Она уставилась на него в отчаянии, и глаза ее наполнились слезами.

– Нет-нет, – прошептала она наконец. – Я никогда не смогу сделать этого. Ох, Ричард, как ты только можешь просить об этом? Ты же говорил, что любишь меня…

Слезы хлынули из синих глаз Джейн и покатились вниз по щекам. Ричард смотрел на нее, и его заинтересовало, почему слезы не синие. Потом он взял себя в руки. Он должен остановить этот плач, а не то прохожие могут заинтересоваться происходящим. Да и Бетти вот-вот вернется…

– Ладно, Джейн, не плачь. Я вообще-то не совсем это имел в виду.

– Но ты в самом деле любишь меня?