Чернобыль. Как это было

Оборудование на атомных станциях размещается в помещениях — взглядом не окинешь, надо ходить. Помню, после пуска первого блока решил ежедневно осматривать всё оборудование. Оказалось, сделать это никак за полдня невозможно. Больше на осмотр времени тратить никак нельзя — работа с людьми, документами, да и полдня — много. Прекраснодушное намерение вынужденно оставил, пришлось составить график обхода. Всё равно доставалось много ходить — где-то течь объявилась, насос завибрировал, что-то в ремонт выводят, пройти по рабочим местам — переговорить с персоналом…

Нравилась работа, вполне меня устраивала. На пусках и остановках блоков всегда был от начала и до конца — сутки и более. И даже это приносило удовлетворение, когда работа выполнена. Здоровье позволяло отработать непрерывно и тридцать часов. Я же не оператор — ему нельзя.

Без ложной скромности могу сказать — дело знал. Реактор и системы, его обслуживающие, знал досконально, не раз пролез по всем местам. Другие — похуже, но тоже достаточно. Помогали в освоении ещё в институте усвоенные общетехнические дисциплины: математика, физика, механика, термодинамика, электротехника. На этой основе можно изучать большинство механизмов и процессов, встречающихся на станции. Хорошо знал практически все инструкции, схемы. Конечно, не схемы отдельных приборов — на это человеческой жизни не хватит. Порядок составления инструкций и схем был таким: подрядные организации и, частично, сами цеховые работники составляли черновой вариант и приносили мне. После просмотра и замечаний давал добро печатать, а если замечаний было много, то и на повторный просмотр просил. Затем уже чтение в чистовом варианте. Уже в силу этого столько будешь знать… Здесь, понятно, возникает вопрос — о каком знании ты говоришь, когда реактор не отвечал основам ядерной безопасности? Об этом разговор ниже. А пока спокойно ходил на работу, уверенный в надёжности оборудования. Здесь надо остановиться на двух моментах.

Г. Медведев в «Чернобыльской тетради» пишет, что они, опытные эксплуатационники (согласимся пока с его самоназванием), всегда ощущали, какая острая грань их отделяет от аварии. Не могу себе представить, как можно каждый день со страхом ходить на работу. Это мазохизм какой-то в технической сфере. Невозможно нормальному человеку быть в страхе по несколько часов ежедневно. Нормальная психика такого испытания не выдержит. Не нервы надо иметь — верёвки.

И второй — о надёжности реактора. Что вот-де, персонал, считая реактор надёжным, обращался с ним неподобающим образом, как хотели, как со шкафом и т.д. Да, конечно, мы его считали надёжным, считали АЗ надёжной. Кто бы иначе стал работать? Но что реактор РБМК — аппарат сложный, трудный в управлении, требующий максимальной сосредоточенности и внимания, ясно было любому молодому СИУР, уже не говоря о других инженерно-технических работниках. На реакторе РБМК есть ещё много ситуаций, о которых оператор узнаёт при обучении, ведущих к достаточно тяжёлым авариям. Понятно, они не идут в сравнение с 26 апреля, это и вообще не авария, а катастрофа. Ни у одного оператора и мыслей нет о вольном обращении с реактором. Для людей, обычных жителей Земли, авария -это то, что произошло 26 апреля. Для оператора авария — это просто остановка реактора без каких-либо повреждений реактора или даже системы какой. Если же будет повреждение по вине оператора (уточняю — такое повреждение, о каком людям знать и незачем, и неинтересно), то это надолго перечеркнёт мысли о карьере. Газеты печатают сведения: сколько произошло остановок реакторов, вынужденных снижений мощности. Людям они совершенно не нужны. Остановлен реактор автоматической защитой при отклонении параметра или остановке механизма — это нормальное явление. Чтобы не произошло повреждения. Для станции, конечно, ненормально — несёт убыток из-за недовыработки электроэнергии, а если было ограничение потребителей, то и штраф. Жителям Земли нужны сведения только об авариях, обычно они связаны в той или иной мере с разрушениями, с радиоактивными выбросами за пределы здания станции или в самом здании, и с загрязнением помещений, не предназначенных для этого. И ещё категория случаев, которые не ведут ни к останову, ни к снижению мощности и авариями чаще не называются, но ведут к загрязнению территории станции, уже не говоря за её пределами. Вот о чём население должно быть информировано. Всё остальное населению неинтересно знать. Если часты остановки — поменяют руководство, персонал, с переходом в частные руки обанкротится станция. Порядок так или иначе будет наведён.