Чернобыльская тетрадь

Однако, как уже говорилось, эффективность аварийной защиты из-за грубых нарушений технологического регламента была сведена практически к нулю. Поглощающие стержни после нажатия кнопки «АЗ» вошли в активную зону всего на 2,5 метра вместо положенных семи и не заглушили реакцию, а наоборот, способствовали разгону на мгновенных нейтронах. Об этой грубейшей ошибке конструкторов аппарата, в конечном счете послужившей главной причиной ядерной катастрофы, не было сказано ни на одной пресс-конференции. А надо были сказать. Ведь реактор РБМК – это та ядерная мина, взрывом которой застойная эпоха оповестила о своем уходе в мир иной…

Итак, активная зона разрушилась.

«Способна ли оставшаяся в активной зоне часть топлива к ядерной реакции, к новому взрыву?» – такой вопрос был задан секретарем ЦК КПСС В. И. Долгих заместителю министра энергетики Г. А. Шашарину в ночь на 27 апреля 1986 года.

1 час 23 минуты 58 секунд… Мгновения перед взрывом… Присутствующие в помещении блочного щита управления энергоблока находились на следующих местах: старший инженер управления реактором Леонид Топтунов и начальник смены блока Александр Акимов – возле левой реакторной части пульта операторов. Рядом с ними начальник смены блока из предыдущей смены Юрий Трегуб и два молодых стажера, недавно только сдавших экзамены на СИУРа. Они вышли в ночь, чтобы посмотреть, как будет работать их дружок Леня Топтунов, и подучиться. Это были Александр Кудрявцев и Виктор Проскуряков. Двадцать секунд назад была нажата кнопка аварийной защиты. Оба: и СИУР, и начальник смены блока с недоумением смотрели на панели щита операторов, где смонтированы сельсины-указатели положения поглощающих стержней (похожи на шкалы часов-будильников). После нажатия кнопки «АЗ» загорелись лампы подсветки шкал сельсинов, и создалось впечатление, что они раскалились докрасна. Акимов бросился к ключу обесточивания сервоприводов (электроприводы передвижения стержней-поглотителей), нажал его, но стержни вниз не пошли и уже навечно застряли в промежуточном положении.

– Ничего не понимаю! – смятенно выкрикнул Акимов.

Топтунов, тоже мятущийся и растерянный, с недоуменным выражением на бледнеющем лице, поочередно нажимал кнопки вызова расхода воды через технологические каналы и запаса до кризиса. Загорелось мнемоническое табло каналов (упрощенная схема) – расходы на нуле, что означало: реактор без воды, стало бытъ, запас до кризиса теплоотдачи…

Грохот со стороны центрального зала говорил о том, что произошел кризис теплоотдачи и каналы взрываются.

– Ничего не понимаю! Что за чертовщина?! Мы все правильно делали… – снова вскрикивает Акимов.

К левой, реакторной части пульта операторов подошел высокий, бледный, с гладко зачесанной назад седой Шевелюрой заместитель главного инженера Анатолий Дятлов. Непривычно растерян. На лице стереотипное выражение: «Все правильно делали… Не может быть… Мы все…»

У пульта «П» – в центральной части блочного щита управления (БЩУ), откуда производилось управление питательно-деаэраторной установкой, находился старший инженер управления блоком Борис Столярчук. Он производил переключения на деаэраторно-питательных линиях станции, регулировал подачу питательной воды в барабаны-сепараторы. Он тоже был растерян, хотя и убежден в полной правильности своих действий. Неприятно саднили душу резкие удары, доносившиеся из утробы здания блока. Было желание что-то делать, чтобы прекратить этот угрожающий грохот. Но он не знал, что делать, ибо природу происходящего не понимал.

У пульта «Т» управления турбоагрегатами (правая часть пульта операторов) находились: старший инженер управления турбинами (СИУТ) Игорь Кершенбаум, сдавший ему смену и оставшийся посмотреть, как все будет, Сергей Газин. Именно Игорь Кершенбаум производил все операции по отключению турбоагрегата № 8 и выводу турбогенератора № 8 в режим выбега ротора генератора. Работу осуществлял в соответствии с утвержденной программой и по указанию начальника смены блока Акимова. Действия свои считал безусловно правильными. Однако, увидев смятение Акимова, Топтунова и Дятлова, ощутил тревогу. Но у него было дело, волноваться особенно некогда. Он следил по тахометру вместе с Метленко за оборотами выбегающего ротора. Все как будто шло нормально. Тут же, у пульта управления турбинами, за старшего находился заместитель начальника турбинного цеха 4-го энергоблока Разим Ильгамович Давлетбаев…

А слева, у пульта управления реактором… На мнемотабло каналов видно: нет воды! Стало быть, превышен запас до кризиса теплоотдачи…

«Что за черт?! – с возмущением и одновременно смятением думал Акимов. – Ведь восемь главных циркуляционных насосов в работе!»

И тут он глянул на амперметры нагрузки. Стрелки болтались у нулей.

«Сорвали!.. – рухнуло у него все внутри, но только на мгновение. Снова ощутил собранность: – Надо подавать воду…»